Отправлено: 21.02.06 00:25. Заголовок: «Цветы моего сада»

Название: «Цветы моего сада»
Автор: Царапка (Шмель)
Рейтинг: R
Жанр: драма / мелодрама
Герои: Анна, Владимир, И.И.Корф, М.А.Долгорукая, Лиза.
Сюжет: альтернатива. Время и место действия – без изменений.

 Отправлено: 28.02.06 12:04. Заголовок: Re:

Царапка пишет:

цитата:

Но теперь лгать невозможно себе - фея цветов превратилась для Владимира в земную девушку, прекрасную и желанную, чёрт побери.

Чувствую, нас что-то ожидает.....

 Отправлено: 02.03.06 22:29. Заголовок: Re:

7---
Я почти не спала той ночью, как барин подверг меня испытанию. Не могла найти ни малейшего утешения, твердя - ничего страшного, ровным счётом ничего особенного - осмотрела меня повитуха, что ж такого? Но вместо успокоения приходили новые слёзы. Так скверно я себя не чувствовала, даже когда получила приказ прийти к старому барину. Почему? Молодой барин всегда был добр ко мне, не обижал ни словом, ни взглядом, почему мне так горько? Унижение? Я унижена от рождения. Господи, зачем я появилась на свет?
Ночью в голову лезла всякая гадость - не сойтись ли с кем-нибудь из слуг? Зачем дворовой блюсти себя, кому нужен жалкий цветочек? Я не замечала внимания со стороны лакеев, но, наверное, кто-нибудь любопытствовал о вкусе приберегаемого барином лакомства, опасаясь проявить интерес. К счастью, под утро я одумалась, вспомнив, к чему может привести такой шаг.
День прошёл спокойно, я вернулась к своим цветам. Выспавшийся и возвративший человеческий облик хозяин ласково поздоровался со мной, мне даже померещилось смущение, как будто он жалеет о вчерашней выходке. После обеда велел сыграть ему. Через несколько дней подошёл и сказал, что, вопреки воле отца, не собирается меня продавать, прибавив:
- Марья Алексеевна осталась весьма недовольна, даже обиделась.
Я не смогла сдержать вздох облегчения, конечно, замеченный. Барин улыбнулся, со словами "не бойся" погладил меня по щеке и оставил. Я с трудом дождалась, пока он скрылся из виду, и расплакалась, ругая себя за глупость.

До сороковин Владимиру Ивановичу было не до меня. Он знакомился с состоянием дел, объезжал свои владения, каждый день у него бывали приказчики. Долгие беседы вёл барон и с управляющим. После молебна на сороковой день узнали мы поразившую всех новость - барин оставляет службу и намерен поселиться в деревне. Управляющий, предвкушавший, как он забарствует в заброшенном владельцем поместье, встретил решение хозяина с кислой миной, но ему ничего не оставалось, кроме как смириться.
Я погрузилась в свои заботы - этой осенью особенно хороши распустились хризантемы, урожай зимних яблок сняли на отличный, я удостоилась похвалы недолюбливавшей меня кухарки. Женился сын Марьи Алексеевны, князь Андрей, и старшая княгиня, желая принять невестку как можно лучше, сменила гнев на милость, попросив барона прислать меня проследить за работами в саду.
Много лет я не помнила такой великолепной осени. Почти безветренно, сухо, кроны деревьев оставались золотыми едва не до первого снега. В парке Долгоруких убраны были все сучья, приведены в порядок клумбы, мне удалось осторожно пересадить лучшие хризантемы и несколько розовых кустов поздних сортов. Княжеский садовник был сторонником французской манеры, деревья и кусты рядом с домом казались расчерченными чертёжными приборами, но величина усадьбы позволяла устроить в ней несколько уютных уголков. Работники успели починить мостики и заброшенную беседку, а я поручила им расчистить кусты и насыпать дорожку к беседке так, что её хорошо видно было с пруда, но, подходя по парку, пришлось бы приблизиться к небольшому строению вплотную, чтобы заметить его.

Я была очень довольна работой - прежде не удавалось осуществить свои фантазии на чём-то большем, чем клумбы. Гаврила, хотя и ревниво воспринял мои новшества, снизошёл до невнятного "дело знаешь". Княгиня сквозь зубы уронила несколько слов одобрения, хозяин же мой оказался куда щедрее на похвалы моим стараниям.
Обрадованная, почти забыв смущение, я спросила, получая награду в его кабинете, какие цветы нравятся ему, я посажу их ближе всех к дому.
- Вполне доверяю твоему вкусу, - тепло ответил Владимир Иванович, - Самым красивым цветком нашего сада всё равно останешься ты.
Я опустила голову, перестав улыбаться. Грудь заныла - не видать мне покоя, а хозяин, встав с кресла, положил руки мне на плечи:
- Не дичись меня, Анечка.
Я шепнула:
- Дозвольте идти, - он не держал.
Я вернулась к обычным делам, стараясь печальным видом не отравлять радость Федосьи, получившей долгожданное разрешение выйти замуж. Прислуга перестала дразнить меня, все пришли к выводу, что у молодого барина я в милости. Мне же не доставляли ни малейшего удовольствия мысли о том, чем может обернуться эта милость.

 Отправлено: 02.03.06 22:31. Заголовок: Re:

Владимир Иванович был деликатен ко мне, поняв моё нежелание идти навстречу его интересу. Но случайно подслушанный разговор девушек, ссорящихся из-за спора, кому достанется его благосклонность, вывели меня из душевного равновесия. Я знала, что ненавистная мне комната всегда заперта, мерзкие гравюры отправлены в город, но, хотя вкусы нового хозяина отличались от известных по стариковским привычкам, бывший офицер был молод, горяч и обожаем женщинами всех сословий.

Конечно, моя скромная персона не удостоилась долгой осады. Барин действовал проще, решив подарить мне золотые серёжки.
- Тебе они должны понравиться, - встретил меня однажды его голос, сопровождаемый полуулыбкой.
На широкой ладони лежала коробочка с парой изящных маленьких роз.
Я покраснела и покачала головой:
- Простой садовнице золото не к лицу.
- Напротив, твоему милому личику они очень пойдут, - барон не сводил с меня глаз.
Я сделала вид, что не понимаю:
- Вы щедро наградили меня за устройство сада княгини, я не заслуживаю новой милости, - я была само почтение.
- Глупенькая, - он подошёл совсем близко, - Ты заслуживаешь большего, гораздо большего.
Во мне вспыхнула вдруг надежда, что Владимир Иванович действительно добр ко мне... Я затаила дыхание. Как будто угадав мои мысли, барин шепнул своим низким голосом:
- Что ты хочешь в награду, Анечка? У тебя есть заветное желание?
Забыв всё на свете, я выпалила:
- Я заслуживаю вольной?
Вмиг его участие обратилось в холодность. Хозяин отвернулся к окну, и я ясно различила обиду:
- Ты хочешь уйти? Куда?
Я растерялась.
- Разве обязательно нужно будет уйти? Если Вам угодно, я останусь работать у Вас, за какое Вы назначите жалование. Или наймусь к кому-нибудь из соседей.
- У соседей полно дворни, - барин стоял ко мне спиной, - А Марья Алексеевна считает неприличным нанимать слуг из вольных.
Он повернул голову:
- Вот видишь, идти тебе некуда, вся твоя жизнь - здесь, среди цветов, другой ты не знаешь. Что изменит для тебя вольная?
Как можно объяснить дворянину ничтожность вещи, не имеющей право на чувства, достоинство, гордость? Как рассказать о дыхании? Я сумела выдавить лишь жалкий лепет:
- Вольная совсем не то, что крепостная...
- Что значит "не то?", - он помолчал, - Ты боишься, я снова обижу тебя?
Я стояла с опущенной головой, понимая, что не получу документа, напрасно вызвав досаду, хорошо хоть не гнев барина.
- Аня, - я слушала его сквозь туман, - Тебе нечего бояться, ты заслуживаешь только хорошего обращения.
Я сделала реверанс, ушла к себе и целый час лежала на кровати, обняв подушку. Спустилась к господскому обеду, услаждала хозяйский слух звуками фортепьяно. Барин был такой же, как накануне, так же улыбался, так же тепло похвалил. Я надеялась, что ничем не выдала - чувствую себя шелухой от ореха, семечек, вернее всего - крыльями бабочки, выпитой пауком.

 Отправлено: 03.03.06 19:45. Заголовок: Re:

Царапка пишет:

цитата:

Я надеялась, что ничем не выдала - чувствую себя шелухой от ореха, семечек, вернее всего - крыльями бабочки, выпитой пауком.

печально, она пока ещё не осознала своего счастья

 Отправлено: 05.03.06 00:00. Заголовок: Re:

8 --
Анна ушла, а барон продолжал угрюмо глядеть в окно. Мысль о вольной для Анны, зародившаяся в нём под влиянием угрызений совести, давно отброшена, а теперь стала нестерпимой. Не стоит сомневаться, свободная Анна уйдёт, едва заподозрит, что бывший барин относится к ней не как хозяин, или сама почувствует влечение к нему. Куда уйдёт? Одно лицемерие - уговаривать себя, что только в поместье, под опекой хозяина, для неё возможна безбедная жизнь. После праздника у княгини Владимир получил письмо от столичного торговца цветами с покорнейшей просьбой продать садовницу или отпустить к нему по оброку. Некий купец в поисках поставщиков редких растений недалеко от Санкт-Петербурга объезжал помещичьи усадьбы, известные своими садами, и стал свидетелем торжественной встречи молодой княгини Долгорукой в доме мужа. Замысловатая арка, где светились все краски осени, произвела на него впечатление. Купец обошёл сад, разговорился с работавшим мужиком и узнал об Анне, несмотря на юность, превосходно справляющейся с нелёгкими трудами по надзору за работами в саду и парке барона Корфа, и своими руками составляющей затейливые букеты, неизменно нравящиеся дамам.
Пока помещик занят был более важными делами, купец договорился с управляющим, по приказу которого Анна сделала несколько цветочных корзин, бережно упакованных, доставленных к началу спектакля в Императорском театре и мигом раскупленных на зависть прочим торговцам. Нашлись театральные завсегдатаи, выразившие желание заказать такие и на следующий день, но, увы, пока купец не мог быть им полезен.

Решив, что в магазине такая работница быстро окупит своё содержание и уплаченные барину деньги, купец осмелился обратиться к барону Корфу. Стоит ли сомневаться, что нанимать вольную этот человек не сочтёт неприличным.
Владимир вызвал управляющего и сурово выговорил ему за самоуправство. Выращиваемые Анной цветы предназначены для удовольствия хозяина и подарков его друзьям, а не на продажу. На пройдохе сорвана была досада за новое свидетельство тому, что вольная откроет Анне дорогу к достойной жизни, где не нужно будет искать барской милости, страшиться несправедливого гнева, продавать свои ласки, а не плоды честного труда садовницы или цветочницы.
Купец наверняка будет хорошо обращаться с девушкой, не допуская переманить её, может быть, сосватает за своего человека - продавца или приказчика... На этом рассуждения барона оборвались. Довольно было представить Анну рядом с каким-нибудь румяным услужливым молодчиком, чтобы решительно отбросить всякую мысль освободить её. Владимир встряхнул головой, отбрасывая наваждение. Кто бы мог подумать, что гордый аристократ тайно изнывает по собственной рабыне, в ней, а не в знатной девушке, видит воплощение сладких мечтаний, её хрупкость вызывает в нём дрожь, в её взгляде ищет он нежность... Безумие. Анна принадлежит ему. Барон подошёл к зеркалу, пробуя на вкус каждый слог:
- Анна принадлежит мне. Она - крепостная, а я - её хозяин, - впервые он почувствовал упоение властью.
За обедом барон вновь любовался сосредоточенным личиком, гладкой причёской, тонкой фигуркой, которую не могло скрыть скромное глухое платье, проворными пальчиками, уверенно бегающими по клавишам. Отпуская, ласково похвалил и заставил-таки взять подарок, не обращая внимания на её неловкость. Милая моя фея, ты недолго будешь дикаркой. Владимир еле сдержался, чтобы не обнять её, решив не торопиться. Зачем?

 Отправлено: 05.03.06 00:04. Заголовок: Re:

Следующие недели, к разочарованию барона, ничего не изменили. От Анны он видел только почтительность. Напрасны были разговоры о цветах, прогулки по саду и парку, расспросы в оранжерее и позволение устраивать всё, растущее в усадьбе, на своё усмотрение, не считаясь с расходами. Владимир не уставал любоваться собеседницей, но взгляд его, столь приятный дамам и барышням, Анну лишь настораживал.
Барон развлекал себя сравнением Анны с её любимыми цветами. Роза? Надменный, роскошный и холодный цветок, требующий преклонения. Не то... Хризантема? Нельзя сравнивать юную девушке с тем, что цветёт осенью. Пион? Молодого человека насмешили воспоминания о проходящих мимо пиона серой и рыжей кошках. Беспечные анютины глазки? Только название напоминает в них Анну. Бархатцы, маргаритки? Глупы и грубы. Любимый Анной чертополох, из которого девушка устроила нечто вроде живой изгороди, заслоняющей артишоки? Как нелепа его фантазия! Но дерзкий чертополох тут же представился защитником, вооружённым колючками против всякого, кто посмеет обидеть фею, понявшую его гордость и красоту. Ей так нужна защита...

Владимир стал представлять в своём воображении весенние цветы, потом лесные и полевые, и понял, что скоро найдёт сравнение. Скромно прячущиеся в густой зелени жемчужины ландыша, душистые фиалки, робкие подснежники, первыми осмеливающиеся посмотреть на весеннее солнце, золотые купальницы... Незабудки? Их беспримесная голубизна просто скучна. Может быть, васильки, скрашивающие щедрую жизнь пшеницы? Цветы льна? Нет, слишком жестоко.

Они подошли к плодовым деревьям, освобождённым от урожая и готовым к зимнему сну. Владимир вспомнил их чудесное цветение по весне, конечно, не оставляющее равнодушной прекрасную садовницу. Владимир остановился, и наяву ему пригрезилась Анна рядом с тоненьким деревцем вишни, покрытым цветами. Ветки ласкали её, касаясь плечей, распускающиеся листочки шаловливо играли с золотистыми волосами, распушёнными озорным ветерком. Год назад такое зрелище вызвало бы в романтически настроенном офицере нежность и умиление, но сегодня его захлестнула волна сладострастия. Надеясь скрыть от спутницы охвативший тело жар, барон продолжил прогулку.
Фея, тихо шедшая рядом, вдруг встрепенулась, вспорхнула и полетела в другой конец аллеи, откуда доносился детский смех. Барон поспешил вслед за ней, и увидел дворовых мальчишек, играющих с привязанным за лапку воробышком. Анна вскрикнула:
- Не мучьте его, отпустите! - ей в ответ раздались смех и выкрики: "Дурочка!".
При грозном виде хозяина маленькие негодники сникли, отпустили добычу, но измученная пичуга уже не пыталась взлететь. Анна взяла несчастную птичку, слегка трепыхавшуюся в белых ладошках, благодарный взгляд на миг согрел сердце барона и тут же вернулся к бедному созданию. Извинившись, девушка ушла, а Владимир понял теперь совершенно ясно, с кем сравнить её будет вернее всего. Не цветок, нет, испуганная птичка, тоскующая в клетке, где её держит капризный мальчишка, готовый вкусно кормить её с рук, гладить ей пёрышки, что угодно, только не отпустить.

 Отправлено: 06.03.06 00:53. Заголовок: Re:

9 ---
Барон чувствовал - ещё немного, и он не удержится, сломает тоненький стебель, на котором колышется хрупкое спокойствие околдовавшей его подневольной. Решил оглянуться вокруг, развеяться, развлечься. Урожай был собран, в деревнях гуляли свадьбы. Доходы подсчитаны, для мастериц работа на зиму задана, промышлявшие извозом мужики отпущены до весны. Особых хлопот в отлаженном усилиями покойного отца хозяйстве не было.
Осень стояла необыкновенно тёплая, и помещик много времени проводил на воздухе, охотился, ездил верхом. На одной из прогулок встретил давно знакомую по столичной жизни молодую княгиню Элен Долгорукую, оказавшуюся куда податливее мечты, носящей звание крепостной. Дама с радостью пошла навстречу ухаживанию, начатому полушутя, и, едва оправив одежду, назначила новое свидание. Почему бы и нет? Князь Андрей, занятый карьерой, ещё до окончания медового месяца сорвался в город, обещав вскоре вернуться. Её раздосадованное сиятельство положила себе не терять молодого времени, в чём воспользовалась помощью привлекательного соседа. Владимир с удовольствием ей удружил. Жизнь монаха не для него, сколько можно воздерживаться от женщин, надеясь, что до него снизойдёт маленькая садовница? К началу зимнего сезона Андрей увёз жену в город, а ничуть не огорчённый любовник подновил рога паре мужей своих прежних пассий. После Рождества барон на три недели съездил в столицу, предался былым развлечениям, скоро наскучившим, дав ему повод с благодарностью вспомнить отцовский совет. Вернувшись, вновь попытался склонить Анну к уступчивости перед хозяином, на сей раз настойчивее, но её упрямство лишь возросло. Пришлось позволить другой дворовой согреть барскую постель. Он не выбирал, взяв девку, откровенно искавшую внимания и вертевшуюся перед ним с призывной улыбкой и сладким: "не угодно ли чего, барин?". Угодно, а вот тебе плата. Может быть, хочешь вольную? Та отказалась, плаксиво умоляя не прогонять. Но выдать её замуж барон поспешил, решив так же поступать и с прочими.
Порой Владимир сам грел постели жён соседских помещиков, чьи мужья предпочитали обильную выпивку и закуску. Знала ли Анна? Жалела ли об упущенном случае или радовалась миновавшей беде? На чистом лице хозяин не мог прочесть ничего. У барона возникла надежда, что время избавит его от наваждения страсти к непокладистой дворовой, и он сможет поступить с ней, как требует совесть, но пока... Он развлекался.
---
Я убегала внимания барина, и он пощадил меня. Я поставила свечку за его здоровье и за то, что он не похож на отца. На мой счёт управляющему даны были распоряжения - никакой работы, кроме сада, парка и оранжереи, не поручать, в них предоставить полную свободу, выделяя средства и помощников по мере надобности. Если меня заподозрят в провинности, то решение примет лично хозяин, а управляющий не властен подвергать меня наказанию. Слуги шептались о редкой милости, многие завидовали, но насмешки в глаза поубавились. Федосья решительно заявила, что доложит барину о любой моей обиде, и я осталась в покое со своими цветами. Позволено мне было навещать соседское имение, правда, не одной, меня непременно сопровождали Федосья, Кузьма или Филипп. Я смотрела, как прижились пересаженные мною цветы, разговаривала с Гаврилой, мы втроём пили чай в его домике у ограды. Темнело рано, и однажды, очарованная красотой полной луны, я решила пройтись до беседки, оставив ненадолго своих друзей.
Я медленно брела по дорожке, любуясь сказочным в полумраке пейзажем, ноги принесли совсем близко к созданному мной уголку, как вдруг издаваемые людьми звуки заставили меня очнуться. Женские стоны перемежались мужскими, их значение было ясно, меня бросило в краску. Я хотела удалиться как можно тише, не любопытствуя, кто нашёл милую мою беседку подходящей для бесстыдных утех, но то, что я вовсе не желала узнать, настигло меня против воли.

Знакомый бархатный голос спросил по-французски:
- Вам не холодно, Элен?
- С Вами - никогда, Вольдемар! - томно ответила молодая княгиня, - Неужели вы не чувствуете, я вся в огне!
- В таких-то случаях сквозняки особенно опасны, моя дорогая, - мне показалось, участие скрывает насмешку, - Я не могу допустить, чтобы Вы простудились, не то совестно будет глядеть в глаза Андре.
- Тогда согрейте меня ещё раз! Успокойте совесть! - пылко ответила дама.
Моим ватным ногам вернулась кровь, я побежала, не останавливаясь, до самого домика Гаврилы, у двери отдышалась и вошла в каморку, напрасно считая себя спокойной.
- Лешего, что-ли, встретила, али домового? - княжеский садовник был любопытен не менее, чем краснонос, - Где бродила?

 Отправлено: 06.03.06 00:56. Заголовок: Re:

- Гуляла у беседки, - неосторожно слетело с моего языка.
- А, небось, застала кого! По молодому-то делу, пока теплынь стоит, там, почитай, каждую ночь тешатся! Пока молодой князь дома был, там велено было ковры и подушки держать, уехал, старшая барыня приказала убрать поначалу, да младшая отговорила - дескать, будет вечерами там чай с золовками пить. Только вот подумал я, - он усмехнулся, - На ночь-то зачем оставлять, отсыревают, каждый день приходится менять, - Он отхлебнул чаю, - Твой барин щедрый, заметил меня, дал червонец, я и молчок, барыне Марье Алексеевне ни словечка.
- Ишь ты, - не без гордости подхватила Федосья, - Нашему молодому барину отказа ни у кого нет.
Я сидела как на иголках, пытаясь пить чай и не замечая, как обжигаю язык. В голове шумело - конечно! Что он бросил на тебя ласковый взгляд, разве можно помнить об этом? Глупая, барин думать забыл о тебе, лишь бы букеты для знатных любовниц получались красивые. Разве не этого я хотела, быть спокойной и позабытой? Обратной дорогой Федосья бубнила:
- Вот бесстыжую жену взял князь Андрей Петрович! Медовый месяц не дотерпела!
Я молчала.

Осень сменилась зимой. Съездив в столицу, Владимир Иванович сделал мне новый подарок, обронив, что наша оранжерея красивее любой в Санкт-Петербурге.
- Конечно, у богатейших из моих знакомых редких растений побольше, да и помещения отведены просторнее, но с твоим вкусом мало кто сможет поспорить.
Он взял мои руки:
- Золото, а не пальчики. Хочешь съездить в Санкт-Петербург? - он вновь ласкал меня взглядом и голосом.
Опустив глаза, я ответила:
- Как прикажете, барин, - он отпустил меня, не скрывая разочарования.
Через неделю одна из горничных похвасталась обновками, полученными из хозяйских рук, мне бросив: "дура!". Кухарка поддела её:
- А где твои золотые серёжки? Аньке-то дарены!
Девушка помрачнела, обо мне сказав:
- Анька травы знает, верно, опоила барина, за что ещё он подарил? Но теперь шиш ей!
Я глядела в тарелку.

Зима выдалась непростой, оттепели сменялись заморозками, спасительного снега было мало, и мне приходилось поручать работникам сгребать его на грядки и клумбы, защищая спящие корни многолетних растений. В самые сильные морозы в саду жгли костры, дым укрывал плодовые деревья. Мужики ворчали на меня, но сад был спасён.
---
Зима удалилась на север. Барин, занятый весенними хлопотами, ко мне был добр, не сердясь за упорство. Казалось, доброта вовсе сменила желание. Может быть, большое хозяйство захватило его интерес, Великий пост и сменившая его Пасха утихомирили плоть, но я почти перестала бояться его. Барин уехал на несколько дней погостить у соседей, живших далеко для возвращения в день визита, а я ждала цветения вишни. Бутоны набухли, моё сердце замирало, предвкушая их красоту и вот, однажды с утра, наспех одевшись, выбежала я спозаранку, забыв позавтракать, и замерла. Сад парил над землёй облаками цветов, аромат пьянил меня, я шла от деревца к деревцу, счастливая их радостью, остановилась у совсем молоденькой вишни, впервые покрывшейся цветами, обняла её, как дорогую подругу. Не знаю, сколько я простояла, когда почувствовала, что не одна очарована. Мой барин, я и не знала, что он вернулся вчера, смотрел на меня, не отрываясь, и я испуганно прижалась к стволу. Он не улыбался, взгляд был тёмен, губы плотно сжаты, ноздри слегка подрагивали, как у гончей. Я устыдилась своего вида - конечно, растрёпана, попыталась отойти от дерева и, как должно, приветствовать хозяина, но прядь моих волос зацепилась за ветку, и я замерла, не решаясь распутать её. Барин нахмурился, сделал ко мне шаг, потом отступил, повернулся и, не оборачиваясь, ушёл в сторону дома. Весна утратила для меня радость невинной чистоты. Я поняла, что не могу больше притворяться ребёнком, ни перед ним, ни перед собой.
---
Я боялась попадаться на глаза Владимиру Ивановичу, на моё счастье, за обедом он редко теперь бывал один. Соседи, имеющие на выданье дочерей, не уставали навещать богатого барона, усердно зазывая его себе. Барин частенько обедал у знакомых, каждый его взгляд, обращённый к любой барышне, вызывал пересуды, но ни одну не могли с уверенностью назвать избранницей. Чаще других говорили о княжне Лизавете Петровне Долгорукой, эта партия была весьма подходящей обоим, но и с подругой детства барон был не более, чем любезен.

 Отправлено: 06.03.06 00:57. Заголовок: Re:

На Ивана Купалу в нашем поместье устроен был роскошный праздник. Дворня сбилась с ног, кухарка не отходила от плиты, я, как и все, не знала отдыха.
Гости пришли в восхищение. В доме их встречали изысканные блюда и разнообразные плоды, урожай которых в этом году в большинстве поместий был скромен. Терраса украшена гирляндами, для каждой гостьи заготовлен был непохожий на другие венок. Гости ближе к вечеру любовались на озере прыгающими через костёр парнями и девками, самые смелые барышни поддались на уговоры своих кавалеров, и кринолины дворянок мелькали над огнём, как простые сарафаны. Хозяин потчевал гостей, шутками поддерживал веселье, перетанцевал, наверное, со всеми барышнями, и красавицами, и дурнушками, ни одной не отдав предпочтения. Княжна Лиза, на правах детской подруги, всё же сумела удержать его внимание дольше других, потребовав показать ей сад. Лакей вызвал меня, и я, присев в реверансе, выслушала приказ приготовить княжне самый роскошный букет. Лизавета Петровна расцвела краше розы, но недолго продлилась её радость. Барон, вопреки явному ожиданию, не взял букет из моих рук, велев отдать его прямо княжне. Я хотела удалиться, но мне брошено было:
- Постой! - барин решил смягчить расстроенную гостью комплиментом, - Мне доставило подлинное наслаждение видеть, как цветы перешли в Ваши руки.
Барышня потупилась, было заметно - даже крохи внимания она почитает за счастье, но безжалостный предмет её восхищения счёл нужным заметить моё присутствие:
- Сделай букеты для младшей княжны и обеих княгинь. Я не хочу обидеть ни одну из ближайших соседок. И, вот тебе, - он вложил мне в руку монетку.

Напрасно, срезая розы и перевязывая их ленточками, я твердила - брать награду за составление букетов ничуть не зазорно, рука чувствовала ожёг от подачки. Глупо, кто я такая? Почему щёки горят обидой? Разве барин обидел меня? Но из памяти не выходил его взгляд, когда стояла я, пойманная деревом вишни, такой непохожий на нынешний - небрежный, почти равнодушный.
Закончив работу, я ушла подальше от огней, в темноту, где пришлось отшатнуться от какой-то парочки, надеющейся, что их отсутствие в суете не заметят. Наконец, тишина, на краю огорода, рядом с чертополохом. Я вдохнула ночной воздух. Пальцы нащупали в кармане монету и швырнули её в темноту. Вдруг мрак ожил, и горячие руки обхватили меня. Барин жарко шептал:
- Что ж ты деньгами швыряешься, глупенькая? Не понравилось делать букет для девицы, которую прочат мне в жёны?
- Пустите! - я хотела извиниться, но губы не слушались, - Какое мне дело, на ком Вы женитесь!
Весёлый смех.
- Нет дела до будущей барыни? Так не служанки говорят, а глупенькие малышки, не желающие сознаваться, что ревнуют!
- Вас заждались гости, ступайте к ним!
- Мы уже приказываем? Твой дерзкий ротик нужно закрыть! - мои губы узнали вкус поцелуя.
Как жарко! Я замерла, едва не забывшись. Барин целовал меня, будто не мог напиться в жару, а я стала влагой, желающей его напоить. Я барахталась в его объятиях, надеясь выплыть, но безнадёжно тонула. Спас меня голос княжны Лизы, искавшей моего хозяина. Барон замер, хотел уйти со мной дальше, но я воспользовалась случаем, рванулась, под моей ногой хрустнула выдавшая наше присутствие ветка, я едва успела укрыться за деревом, как барышня подбежала к Владимиру Ивановичу:
- Вот Вы где!
- Да, у костров жарко, решил пройтись по прохладе, - голос был безупречно учтив.
- Мне тоже жарко! Побудем здесь! В тишине так хорошо!
- Простите, Лиза, я и без того надолго оставил гостей, да и Марья Алексеевна жаловалась на усталость. Наверное, Ваша семья собирается домой. Вернёмся к дому.
Он подал руку разочарованной барышне, шаги скоро смолкли, а я дала волю слезам.
Как можно быть такой глупой! Барин застал меня врасплох, ещё немного, и я позволила бы ему погубить себя. Как легко растаять в его объятиях! Как нужно быть осторожной... Я твёрдо решила, что впредь не дам ему ни малейшего повода заподозрить, что мне могут быть сладки запретные радости с ним.
---
Гости разъехались. Я ушла к себе, умылась и свернулась клубочком под одеялом. Вкус поцелуев было не смыть.

 Отправлено: 06.03.06 22:16. Заголовок: Re:

10 ---
Через несколько дней уехал последний гость. Барин позвал меня к позднему завтраку и велел сесть за стол. Мне было неуютно, но пришлось повиноваться. Не желая замечать моё смущение, Владимир Иванович заговорил:
- Ты славно потрудилась, Анечка.
- В доме все старались угодить Вам, от Марфы до последнего мальчишки.
- Но тобой я доволен особенно, - он улыбался, - Ты просто кудесница.
- Покорнейше благодарю, - я наклонила голову.
Барин слегка вздохнул, перевёл взгляд на кофе, выпил его и отпустил меня. Днём в саду велел мне собрать ему вишни:
- Цветут они великолепно, каковы-то на вкус?
Я хотела пойти за корзинкой, но он покачал головой, а сорванную ягоду взял в рот из моих рук. Я смутилась, и тотчас вкус вишни проник в мой рот, языком барина лаская нёбо, язык, губы. Мужские руки сомкнулись у меня за спиной, я выгнулась, пытаясь увернуться от поцелуя, но не могла спрятаться от упоительных слов:

- Анечка, фея моя, нежная, желанная, я устал бороться с собой, моя отрада. Не бойся ничего, успокой робкое сердечко, доверься мне, я тебя никогда не обижу, мой прекрасный цветок...
Мои руки меня не слушались, уютно устроившись на его плечах, рот ловил жаркий июльский воздух, перемешанный с дыханием молодого барина, сумерки, сгущающиеся перед глазами, обернулись туманом, дурманящим голову. Стыд уходил, не выдерживая соперничества со страстью. Владимир понял, что я сдаюсь его власти, мужской, не хозяина, подхватил меня на руки и понёс в одну из лёгких беседок, сплетённых к празднику. Я очутилась на его коленях, он нетерпеливо расстёгивал платье, целуя обнажающуюся кожу. Я обхватила его за шею, коснулась губами волос, и почувствовала дрожь, пробежавшую по его телу и передавшуюся мне. Его дыхание участилось, движения ускорились, он посадил меня на скамейку, опустился рядом, задрал мне подол и стал целовать колени, медленно их разводя. Властные руки приближались к укромному уголку, дающему о себе знать странным ноющим ощущением, слегка коснулись его, пока губы хозяина ласкали мои бёдра, и вдруг я увидела себя со стороны. Краска залила моё тело, я вздрогнула - ноги крепостным не целуют. Барин обращался со мной, как с богиней, но я всё равно остаюсь ничтожной дворовой девчонкой. Я упёрлась руками в его плечи, отодвигаясь и стараясь сомкнуть бесстыдные ноги. Он поднял тёмную голову, на красивом лице выступило недоумение:
- Что такое, Анечка? - он улыбнулся, - Не бойся, моя хорошая, со мной тебе нечего бояться, я постараюсь, чтобы тебе не было слишком больно.
Его слова разогнали остатки окутавшей меня порочной пелены. Мне стало стыдно и горько. Я замотала головой, задёргала ногами, попав пальцами ему в живот. Барон не отпускал меня, наверное, надеясь, что последняя вспышка невинности скоро угаснет, и я оскорбила его так сильно, как только смогла придумать:
- Вы такой же, как Ваш отец!
Мне стало страшно от его взгляда, но главного я добилась - сильные руки разжались, позволив мне одёрнуть юбку и вскочить. Потеряв туфли, на ходу застёгивая платье, я бежала от него, надеясь убежать от себя.
---
До позднего вечера я пряталась, пообедав с Филиппом и Мишей. Мои друзья ничего не говорили мне, только Миша был грустен и жаловался на простуду, хлюпая носом. Мне была совестно глядеть им в глаза, как будто я не бежала, не опомнилась в последний миг. Кто-то, наверное, видел, как барин нёс меня в беседку, в усадьбе судачат о лженедотроге, хитростью распалившей барина, и теперь обнажившей блудливую суть. Будет ли Владимир Иванович по-прежнему добр ко мне, простит ли? Я боялась надеяться, перебирая брошенные ему злые слова, отчаянно понимая их правду. Иван Иванович был стар, противен и безразличен ко мне, Владимир Иванович молод, красив, ласков, но что одному, что другому я могу быть не больше, чем недолгой игрушкой.
Отчаяние сковало сердце. Зачем я красива и почему не могу смириться с долей, в которой рождена? Чем я лучше других подневольных, завидующих до ненависти? Как смею желать от господ уважения? Неблагодарная... Я для них - всего лишь неблагодарная.
Стемнело. Я прокралась в дом, надеясь остаться незамеченной, но напрасно. Лакей ждал меня у чёрного хода и передал приказ идти в гостиную, ворча:
- Барин велел привести, как явишься, эка птица, ещё и ждёт тебя, искать и за косу приволочь не велел, а надо бы.

 Отправлено: 06.03.06 22:20. Заголовок: Re:

В гостиной ярко горели свечи. Барон сидел на диване с книгой, целую минуту не поворачивая ко мне головы. Потом хмуро глянул, но вскоре смягчился, поняв мой испуг:
- Аня, я всё решил о тебе. Подойди. Сядь. Не бойся.
Наверное, садиться не следовало, но я боялась упасть, такая в ногах была слабость. Изящные пальцы взяли меня за подбородок, барин заставил глядеть ему в глаза.
- Аня, ты - моя крепостная. Ни ты, ни я не выбирали этого, но это так. Ты во всём от меня зависишь, а я отвечаю за тебя во всём, что тебе прикажу. Я хочу, чтобы ты стала моей как женщина. Безумно хочу. Ты это знаешь. Я долго ждал, едва не отчаялся, но сегодня понял, что не противен тебе, - улыбка смягчила его лицо, - Ты просто боишься греха и быть скоро брошенной. Греха на тебе не будет, я твой хозяин, священник отпустит легко, а бросить... Я никогда тебя не брошу, Анечка.
Он обнял меня и продолжал, шепча на ухо:
- Ты с детства казалась мне неземной, чистой, прекрасной. Ты давно живёшь в моей душе, царишь в ней, напрасно я пытался свергнуть власть моей беззащитной владычицы. Я погрязал в пустых забавах, в разврате, но никогда не забывал лучшего в моей жизни - тебя, дорогая. Ты будешь моей не больше, чем я буду твоим.

Как мне хотелось поверить, что не только желание влечёт его ко мне! Что, отдав ему чистоту, я уступлю не похоти, а любви, что между нами возможны искренность и преданность. Мне хотелось верить, но я не смела. Жалкое создание, крепостная наложница, на миг взмахнув крылышками перед огнём, обречена, опалённая, упасть вниз. Слёзы текли по моим щекам, барин снимал их поцелуями, я не противилась, продлевая мгновения самообольщения.
Собрав остатки сил, я покачала головой, сначала слабо, потом решительнее. Попыталась встать. Барин смотрел на меня с мольбой и отчаянием, но твёрдость вернулась ко мне, а к нему, должно быть, пришло осознание унижения перед дворовой. Хриплым голосом он произнёс:
- Я ведь могу и не спрашивать.
Во мне взорвались накопившиеся обиды на них обоих - отца и сына, обращавшихся со мной, как с вещью, один откровенно, другой - прикрываясь сладкими песнями. Вне себя я ударила барина по щеке. Он онемел, хватая ртом воздух, и тут наше оцепенение прервал звон разбитой посуды.
Харитина, принесшая поднос с чаем, который барин имел обыкновение пить в это время, видела пощёчину и завопила:
- Анька руку на барина подняла!
- Как ты посмела войти без стука! - барин за грозностью прятал растерянность.
- Так, думала, показалось, звонили, - наглая девка откровенно лгала.

Я уверена, она просто подглядывала, и подняла шум, чтобы сделать неизбежным моё наказание. В гостиной уже толпилась прислуга, я и барин вскочили, дворецкий протянул ко мне руки:
- Прикажете высечь, барин?
- Не смей! - его лицо пылало гневом, - Я сам её накажу, как и когда сочту нужным!
Все стихли. Хозяин заорал:
- Убирайтесь! - слуги ушли, а он обернулся ко мне, ещё не остыв, - Ты забываешься, пользуясь моей добротой.
Я, как под ударами покойного Ивана Ивановича, стояла безучастная к собственной судьбе. Барин, не видя во мне ни раскаяния, ни мольбы, ни страха, разъярился, взял меня за руку выше локтя и повёл во двор, на конюшню. Вслед нам доносились смешки:
- Аньку наказывать ведут!
- До крови?
- Будет и кровь!
- Может, не будет, её повитуха почитай, год назад смотрела, - общий хохот.
- Что ржёте, как кони, - хоть Филипп за меня заступился, - Никого у неё не было.
- Нынче будет!
- Больно жирно ей!
- Повезло дряни эдакой!
Не знаю, что слышал взбешённый барин, которому нет дела до болтовни дворовых. Он втолкнул меня в конюшню и задвинул за нами засов.
Я стояла у столба, где при жизни старого барина пороли женщин. Год он пустовал, пора обновить. Надо же с кого-то начинать превращение в настоящего строгого помещика, почему не с меня, Владимир Иванович?

 Отправлено: 06.03.06 22:21. Заголовок: Re:

Барон прислонился к двери, не глядя на меня. Отдышавшись, устало сказал:
- Покричи, Аня, для вида, пусть думают, я тебя наказал. Глупо было тащить тебя сюда, но я совершенно вышел из себя.
Я молчала, зная, как снаружи поймут мои крики.
- Господи, до чего ж ты упряма!
Он подошёл ко мне, поднял руку, собираясь провести по волосам, но я отдёрнула голову. Он всё ещё был терпелив:
- Аня, ты нарочно сердишь меня, чтобы я тебя наказал? Зачем?
- Рано или поздно это случится, барин. Непослушных крепостных секут, - прошептала я еле слышно.
- Ты не такая, как другие, Аня, - ответил он мягко, потом спросил: - При отце женщин часто пороли?
- Случалось. Кнутом - только мужчин. Барин был милостив, под кнутом не умирали. Женщин пороли розгами или вон теми плётками, - я протянула руку, показывая висевшие орудия наказаний, - С широким ремнём, чтобы кожу не портить, пороли тех, кого барин собирался продать, тонкая - от неё очень больно, остаются рубцы, но если сразу смазать, то быстро заживут и не гноятся, а с узелками, - я запнулась.
Зрачки Владимира Ивановича расширились, он порывисто обнял меня.
- Бедная, тебя даже плётки не испугали, - он целовал мои растрёпанные волосы, - Анечка, я прикажу сжечь эту мерзость. Не бойся, девочка моя.
Его руки скользили по моей спине, губам принадлежало лицо, шея, грудь, пока прикрытая тканью, но нывшая под преградой. Так хорошо, так спокойно, так сладко было в его объятиях, так хотелось ответить ему, прильнуть к широкой груди, забыть даже своё имя. Что меня удержало от того, чтобы отдаться ему прямо здесь, на соломе, в конюшне? Воспоминания о добродетели или о тех, кто подслушивает, а то и подглядывает у дверей? Тех, кто для барина - прислуга, никто, от которых требуется послушание, поощряемое поркой для непокорных. Для меня они - такие, как я, никакая барская милость не способна возвысить меня над ними.
Я вновь оттолкнула хозяина, а он засмеялся. Он понял теперь свою власть, что я недолго сумею противиться, что тело моё, не повинуясь душе, хочет принадлежать ему. Моя грешная плоть горела желанием, не повинуясь рассудку, всё слабее твердившему - не смей! Глупая, не губи себя! Ему мало твоего тела, он хочет взять твою душу, единственное, что в жалкой крепостной принадлежит ей, а не барину.

Владимир смеялся, уверенный в себе, прекрасный, вновь готовый раскрыть мне объятия. Я отпрянула и стала выкрикивать оскорбления, какие могла измыслить:
- Вы отвратительный, развратный, жестокий барин!
- Я ужасен, конечно, - ему было весело.
- В Вас ничего нет святого!
- Я форменное чудовище. Поцелуй же меня, моя красавица, преврати в своего рыцаря! - он с усмешкой шагнул ко мне.
- Ваш отец был честнее! - по напрягшимся плечам барона я поняла, что задела его за живое.
Красивое лицо стало мрачным, улыбка натянутой, и он глухо проворчал:
- Как бы с тобой поступил мой отец, не помешай я ему? Он был достаточно силён для тебя!
Барин грубо притянул меня к себе и поцеловал в шею так крепко, что я подумала - останется след. Рванул воротник.
- Это было бы только началом, ведь так? - шутки кончились, барон стал опасен.

 Отправлено: 06.03.06 22:22. Заголовок: Re:

Боль поцелуя отрезвила меня окончательно. Только дурочка может поверить, что ласки барина свидетельствуют о чувстве - просто он молод, ему не прискучили игры в любовь с крепостной. Хозяин заставил меня запрокинуть голову, глядя ему в глаза, и я плюнула ему в лицо. Тут же смертельный холод страха пробрал меня до костей. Лицо барина окаменело, из скривившегося рта донеслось - "крепостная девка". Моё сердце ухнуло вниз, я услышала - "ты заслужила порку, маленькая дрянь!".
Сильные пальцы срывали моё платье, я жалобно вскрикнула: "не надо, я сама расстегнусь!". Он позволил мне отвернуться и спустить платье до пояса. Я стояла к нему спиной, моля Бога, что мне позволено будет остаться в рубашке, но напрасно понадеялась на эту милость. Он рванул тонкую ткань, стиснул грудь, целовал плечи, забыв о порке и желая одного - овладеть мной. Я умоляла: "не надо!", а он развернул меня к себе лицом, на миг очнулся, переводя дыхание, взгляд прояснился, он попытался успокоить меня: "ты такая красивая, Аня! Ты хочешь того же, что я, не противься!". Целуя грудь, он опустился передо мной на колени. Горячее дыхание обожгло мне живот, между ног я почувствовала предательскую влагу, схватила его за волосы и оттолкнула изо всех сил. Бог весть как сумела я выскользнуть, но бежать было некуда, и я обхватила позорный столб, надеясь хоть так прикрыться. Кожа чувствовала хозяйское дыхание, низкий голос угрюмо произнёс моё имя, я не откликнулась, он подождал, терпение кончилось:
- Ты и вправду предпочитаешь мне порку?
Я не издала ни звука, про себя повторяя молитву.
Несколько мгновений показались бесконечными. Спине стало вдруг горячо. Он ударил меня, выбрав плётку с широким ремнём. Я стиснула зубы, решив терпеть и не кричать, пока буду в сознании. Несколько ударов я вынесла, не шелохнувшись, потом перевела дыхание. В горле стояли слёзы, и невольно я всхлипнула. Удары тотчас прекратились, я услышала глухой стук упавшей плётки, растерянный голос позвал меня: "Аня!". Пальцы хозяина коснулись моей спины, слегка поглаживая, я рванулась прочь от него, наступила на юбку, упала, ударилась, и погрузилась во мрак.

 Отправлено: 08.03.06 00:39. Заголовок: Re:

11 ---
Несколько недель барон тщетно заглушал вином стыд и боль. Вновь и вновь во сне и в пьяном угаре он чувствовал близость ускользающей мечты, казалось, готовой осуществиться, утолить его распалённую жажду, но опять отвергающей. На конюшне, когда кровь ударила ему в голову, и он решил обойтись с Анной, как следует со строптивой рабыней, в каждый удар, хотя рука опускалась вполсилы, вкладывал он разочарование и горечь. Вот тебе за то, что взяла меня в плен, за то, что ты, крепостная, кажешься подброшенной эльфами принцессой, обманщица, пьющая моё сердце... Всхлип поразил его громом, заставив очнуться. Хрупкая храбрая девочка... Барон бессмысленно смотрел на худенькую покрасневшую спину с торчащими лопатками. Аня, Анечка, что я наделал... Он позвал её, хотел помочь надеть рубашку, увести в дом, обещать что угодно ради прощения, но несчастная птичка встрепенулась от мучительного прикосновения, побежала, споткнулась... Барон успел подхватить, но поздно. Голова Анны ударилась о плохо забитый шкворень. С ужасом Владимир увидел кровь на виске. Кое-как прикрыв грудь, понёс её в дом, выкрикнув приказ срочно послать за доктором Штерном, а пока принести из погреба лёд. Прислуга засуетилась, голоса доносились до барина равномерным жужжанием, но он сообразил позвать нянчившую Анну Федосью.
Женщина, вопреки обыкновению служанок, не причитала, коротко попросив барона выйти из комнаты больной, чем обратила на себя внимание. Что у неё на уме? Обычно не беспокоясь о мыслях прислуги, на сей раз Владимир изменил своим правилам. Хмурая пожилая служанка, недавно получившая разрешение выйти замуж за мужика, с которым прожила во грехе много лет, она ведь грамотна, знает французский, любит Анну... Голова барона слишком шумела, чтобы он мог ясно осознать свои опасения, но какое-то предчувствие заставило его оправдываться перед крепостной бабой:
- Случилось несчастье. Я не собирался её сильно наказывать, для острастки только, а она, споткнулась и так неудачно.

На лице Федосьи не дрогнул ни мускул, но от её спокойствия содрогнулся хозяин, быстро произнеся:
- Ухаживай за Аней хорошенько. Если она поправится, вольную выпишу и ей, и тебе с мужем.
Федосья сморщилась, вздохнула, отвернулась к кровати, и барон оставил её с Анной.
Доктор одобрил приказ держать лёд, выписал микстуры, потребовал для пациентки полный покой. Объяснения Владимира его вполне удовлетворили. Краснота на спине прошла, следа наказания не осталось. Явное волнение хозяина пострадавшей девушки приятно удивило врача, привыкшего к чёрствости хозяев к своим холопам. На прощание доктор Штерн тепло заверил - угрозы для жизни он не видит, покой и время - лучшие лекарства для Анны.
---
Две недели Анна не приходила в сознание, металась, бредила, плакала. Федосья, больше доверяя Пелагее, чем доктору-немцу, поила свою воспитанницу отварами, тайно выливая микстуры. Не обещай барин вольную, на сей раз отравила бы девушку точно, но слова барона вселяли надежду. Мысль о собственной вольной не приносила ни малейшей радости - слишком поздно. Всякий раз, задремав у постели больной, видела она размытые черты собственного ребёнка, вытравленного в молодости из боязни, что Кузьму отдадут в солдаты. Сын или дочь были бы одних лет с Анной.
Барин велел о любом изменении состояния Анны докладывать ему без промедления, днём или ночью. Из усадьбы не выезжал, гостей принимал нелюбезно, много пил. Кто-то из соседей сочувственно предположил - заскучал барон после прежней жизни, пора жениться. Мнение с готовностью подхвачено было соседками, имеющими дочерей, но постоянные "барина нет дома" отвадили на время даже самых настырных.

И вот, однажды, ближе у полудню к хозяину подбежала взволнованная Федосья.
- Очнулась Аня, только...
- Что? - нетерпеливо выкрикнул барон.
- Себя не помнит. Имени даже.
Барон помчался по лестнице, перешагивая через ступеньки, перед дверью комнаты остановился, чтобы резким вторжением не напугать бедняжку, и вошёл к ней как можно тише. Анна за время беспамятства стала ещё худее, казалась прозрачной, на лице жили одни глаза, которые девушка не сводила с гостя. Владимир присел на краешек кровати, взял безвольную руку, поднёс к небритой щеке. Больная приоткрыла рот и заговорила, делая паузу после каждого слова:
- Меня ... зовут ... Анна? - прозвучало вопросом, затем она продолжила совсем жалобно, - Мне так сказали...

 Отправлено: 08.03.06 00:42. Заголовок: Re:

В окно светило солнце. Яркое, горячее. Глаза скоро устали, и я их прикрыла. Потом сквозь ресницы стала глядеть по сторонам. Комната со светлыми обоями. Розовые занавески. Какая-та женщина подошла к окну и приспустила их. В полумраке стало легче, и я открыла глаза. Она наклонилась надо мной:
- Аня, ты очнулась? Как ты, девочка?
Я молчала, не сводя с неё глаз. Она коснулась губами моего лба:
- Горячки нет, - под серьёзным взглядом мне стало неуютно.
- Горячки?
- И жар был, и плакала ты, нечто не помнишь, как упала?
- Упала?
Женщина прекратила расспросы. Я пошевелила головой и почувствовала резкую боль, поморщилась, а женщина положила ладони мне на плечи:
- Тшшш, ты ещё не поправилась, Аня.
- Аня?
- Что такое? - она посмотрела на меня с явной тревогой.
- Аня... Я - Аня?
- Ты, ты, конечно ты, о, Господи!
Я притихла, не понимая. Я - Аня, Анна, это моё имя, а кто я?
Моя сиделка шептала:
- Лежи спокойно, я сейчас барина позову, - она вышла, а я думала - сейчас придёт барин.
В комнату вошёл молодой мужчина с тёмными волосами и тёмной щетиной. Он сел рядом со мной. Глаза у него были светлые и очень грустные. Он взял моё руку и поднёс к колючей щеке. Мне надо было что-то сказать, я спросила, зовут ли меня Анна. Так глупо. Мне было стыдно. Лицо барина исказилось, как будто ему стало больно. Он ответил мне:
- Ты - действительно Анна. А я - Владимир. Владимир Иванович Корф. Хозяин этого дома.
- Вла-ди-мир, - я произнесла по слогам, вздохнула, надеясь осилить дальше, но он помешал мне:
- Довольно, тебе надо отдохнуть, - он поцеловал мою ладонь, - Федосья будет с тобой, она тебя любит.

Он вышел, сделал женщине знак следовать за ним и что-то сказал ей за дверью, я не разобрала, что.
Я задремала, а проснувшись, чувствовала себя лучше. Потом пришёл пожилой человек, доктор Илья Петрович, осмотрел меня, разрешил войти Владимиру, которого назвал бароном, и сказал, что я иду на поправку. Все улыбнулись, я тоже старательно растянула губы. Мне было спокойно, обо мне заботились Федосья, барин Владимир, доктор, потом пришла старуха, названная Пелагеей, и спела на ночь мне колыбельную. Я уснула. Мне ничего не приснилось.
Я действительно выздоравливала, но вспомнить ничего не могла. Владимир говорил, я слаба, должна отдыхать, воспоминания придут, когда будет нежно. Однажды заговорил со мной не так, как всегда, но я поняла и узнала, что умею говорить по-французски. Мой друг рассказал мне, что приказал тщательно заботиться о саде, особенно бережно - о моих любимых цветах. Сад! Мне захотелось увидеть его, но я ещё не вставала с постели. Барон ласково велел мне пить бульон и все лекарства, назначенные доктором. Потом заговорил ещё на одном языке - выяснилось, что и немецкий сохранился в моей памяти. Я уснула довольная собой, с мыслями о саде. На другой день попыталась встать. Голова закружилась, Федосья отругала меня:
- Барышня, лежите пока, рано.

Огорчённая, я не сразу осознала перемену в её обращении - прежде она говорила мне "ты" и звала просто по имени. Это должно что-то значить, но я постеснялась спросить. Глядя на занавески, я думала - кто я в доме, хозяин которого так беспокоится за меня? Пыталась пробраться в скрытое от меня прошлое - и тут к моей голове вернулась боль. Я закрыла глаза, заставив себя думать о саде, на русском, французском и немецком твердя про себя - чем скорее я выздоровею, тем скорее увижу его. Перевела взгляд на иконы, шевеля губами, повторила слова молитвы, услышанные от Федосьи. Наверное, я твёрдо знала их раньше, иначе не запомнила бы с первого раза.
Я окрепла и начала ходить по комнате, сначала поддерживаемая Владимиром или Федосьей, потом - сама.
И вот настал день, когда меня вывели в сад. Ступив на дорожку и окинув взглядом желтеющие деревья, я поняла, что я дома. Меня переполняла радость узнавания. Я шла от клумбы к клумбе, здороваясь с каждым цветком, названия которых находили дорогу к языку без малейшего затруднения. Шла, почти не чувствуя ног, и случайно взгляд мой встретился с взглядом Владимира, ступавшего рядом и смотревшего на меня с улыбкой, но на дне его глаз притаилась печаль. Тотчас стало мне стыдно. Как можно помнить цветы, французский, немецкий, и забыть человека? Самого доброго и заботливого, у меня, наверное, нет никого ближе. Я перестала смотреть на цветы, подошла к барону и набралась храбрости для вопроса:
- Владимир, Вы так добры ко мне, но прошу Вас, ответьте, кто я Вам?
Он молчал, не сводя с меня глаз. Прошла вечность прежде, чем я услышала его голос:
- Ты - моя невеста.

 Отправлено: 08.03.06 22:52. Заголовок: Re:

12 ---
Я долго не приходила в себя. Как же так, как я могла забыть его? Я не двигалась, глаза наполнились слезами, мне было стыдно, а жених обнял меня, тихонько шепча:
- Главное, ты жива и скоро будешь здорова. Наша свадьба назначена на осень, через месяц примерно, доктор Штерн не видит причин откладывать.
- Но ведь я, - мне было не сдержать слёз, - Ничего не помню...
Он взял в ладони мою голову:
- Ты мне веришь?
Тепло его рук успокоило меня, сомнения утонули в глубине его глаз, я кивнула и улыбнулась ему сквозь влагу.
Потом мы бродили по парку и саду, держась за руки. Когда я устала, сели в беседке, я положила голову ему на грудь, а Владимир рассказывал:
- Твой отец погиб на военной службе, потом умерла мать. Ты очень рано осиротела, никакого наследства родители не оставили. Мой отец взял тебя в дом.
- Он был другом моего отца?
- Нет, едва знал. Просто ты была совсем маленькая, а родни - никого. Так получилось, я сам был ребёнком, когда ты появилась у нас. Точно знаю только, что мы не в родстве и можем пожениться.
Он поцеловал меня в макушку.
- Я с детства любил тебя. Ты много возилась с цветами, знаешь про них всё на свете, а я любовался тобой. Ты мне снилась как фея и ангел-хранитель.
- А твой отец?
- Мой отец поручил тебя Федосье, она знает французский, нанимал тебе учителей.
- Он тоже любил меня?
Рука Владимира напряглась.
- Едва ли. Я так не думаю. Просто считал нужным дать тебе хорошее воспитание.
- У нас есть кто-нибудь ещё?
- Нет, - его рука скользнула по моим волосам, - С роднёй моей матери родители были в давней ссоре, родня отца - очень дальняя и носит другую фамилию. После смерти отца я ушёл в отставку, все мои друзья служат, кто в столице, кто на Кавказе, другие на окраинах. С соседями я не сошёлся. Мы будем жить очень уединённо, Анечка.
Я вздохнула с облегчением, не представляя, как могу встречаться с людьми, не помня, знала ли их прежде. Но слова жениха встревожили меня:
- Ты не будешь скучать?
- Что ты, Анечка, нет, конечно, с тобой - никогда.
Наверное, он любит уединение, подумала я, а мне предстоит вновь изучать его привычки и склонности. Как странно, он - самый близкий мне человек, но я должна узнавать его, как чужого.

 Отправлено: 08.03.06 22:54. Заголовок: Re:

Через месяц мы обвенчались. В маленькой деревенской церкви почти никого не было, на свадьбу приехали двое средних лет офицеров с жёнами, одна из которых стала моей посажённой матерью. Владимир рассказал, что с мужьями служил на Кавказе и очень их уважает, несмотря на их бедность и незначительный чин. Я с гордостью подумала, что мой муж умеет ценить людей не за звания. Впрочем, как могло быть иначе, если бедную сироту он предпочёл знатным невестам? Он богат, у него есть титул и боевые награды, он красив, у меня дух захватывало, так он красив, а его женой стала всего лишь я.
Даже став женой Владимира, я смущалась его, чувствовала себя недостойной, стыдилась, что могла позабыть его, а помню цветы. Мой муж проявлял бесконечное терпение. Как он был ласков и нежен! Даже в ночь после свадьбы, когда мы впервые остались наедине в спальне, и я с трепетом готовилась стать с ним одной плотью, его бережность скоро успокоила меня, и мне почти не было больно, хотя кровь сильно перемазала простыню. Но его слова о любви, поцелуи, ласки очень скоро превратили боль в негу, и я уснула, растворившись в нём.
Я во всём ему доверяла, старалась угадать его малейшее желание, но в глубине души меня глодали стыд и тоска. Я чувствовала себя ребёнком, заблудившимся в обрывках воспоминаний. В галерее висели портреты его родителей - удивительно красивой дамы, на которую Владимир был очень похож, и бородатого мужчины почтенной наружности, казавшегося мне холодным и надменным. Мне он почему-то был неприятен, и я прониклась уверенностью, что была для него лишь обузой, и покойный барон никогда не дал бы позволение на брак своего сына со мной.
Рассматривала я и миниатюры, среди которых моё внимание привлекла изображавшая офицера, принятого мной сначала за мужа, но он объяснил мне:
- Это мой дядя, Виктор Арсеньев, брат матери. Он был близким другом отца, погиб в Европе, в походе против Наполеона.
Мне взгрустнулось от мысли, что от моей родни не осталось даже крошечного портрета.
Окрепнув, ещё до свадьбы, я села за рояль, и пальцы мои вспомнили несколько пьес. Я умею играть на рояле.
Прислуга была нарочито почтительна, и я не раз задавалась вопросом - каково со мной обращались, когда я была не барыней и даже не хозяйской невестой, а всего лишь взятой из милости сиротой? Иногда меня посещали странные мысли - почему со всеми, кто работает в саду, и со старым огородником мне легко и спокойно, а с горничными и экономкой приходится заставлять себя открывать рот, через силу отдавая распоряжения? Владимир сказал однажды: "сад всегда был твоим, моя фея", но почему язык прилипает к гортани, если мне надо всего лишь ответить кухарке, с мясом или рыбой готовить пирог?
---
Дней через десять после свадьбы мне приснился кошмарный, нелепый сон. Мне снилось, что Владимир хлещет меня плёткой, что я голая, мне больно и стыдно. Я проснулась, полная ужаса. Моя голова лежала на плече мужа, а рука - на его поясе. Он был без рубашки, но мне позволил этой ночью оставить сорочку, хотя не любил преграды между нами.
Как гадко и глупо... Бессмысленный злой сон, мой муж так ласков и нежен, а я... Меня бросило в жар от стыда. Я придвинулась к нему и тихонько поцеловала в ключицу. Пусть его сны будут только хорошими. Он даже во сне был горячий. Мои губы спустились чуть ниже, в голову пришла шаловливая мысль - ему нравится целовать мою грудь, осторожно проводя языком по соскам, а меня пробирает сладкая дрожь, что, если я попробую так сделать с ним? Пришлось раздвинуть его волоски, но у меня получилось очень похоже, и я блаженно прижалась к нему щекой. Дыхание мужа стало вдруг тихим, как будто Володя нарочно затаил его, и я поняла - он проснулся. Мы замерли, я растерялась - ведь я не хотела его будить. Он бросил притворяться спящим, запустил пальцы в мои волосы и стал направлять мои поцелуи. Я целовала его грудь, шею, плечи, живот, щёки, везде, где он хотел, загораясь и не желая останавливаться. Муж не долго выдержал спокойно лежать под моими поцелуями, стянул с меня рубашку и перевернул на спину.
Как нам было хорошо этой ночью! Он был отчаянным ураганом, бурей, а я смеялась, упрямилась и царапалась, как стойкий чертополох, но розой раскрывалась навстречу коварному, сладкому, нежному ветерку, превращавшемуся во мне в шквал, растрёпывающий лепестки. Я не могу знать точно, но надеюсь, что наш первенец был зачат в эту ночь. Обласканная, истерзанная, счастливая, я уснула в объятиях мужа, не заботясь о позабытом, ведь я вспомнила главное - я люблю своего мужа.

 Отправлено: 11.03.06 20:13. Заголовок: Re:

13 ---
Владимир жил томительным, лихорадочным, невероятным счастьем. Первое время после женитьбы он обдумывал слова, которыми расскажет Анне о её прошлом, будет просить прощенья за нанесённую боль. Наивно надеяться, что баронесса никогда ничего не вспомнит и не узнает, но забота о здоровье жены давала повод не торопиться.
С прислугой хлопот не возникло, помещик объявил, что за неподчинение барыне или за любой намёк о её прошлом взыщет строже, чем за непослушание ему самому. Добавил, что всегда рад поводу сдать в солдаты дворового бездельника вместо кормильца-крестьянина. Женщинам пригрозил отправлять в деревню, поручив ныне вольной Федосье надзор за их поведением с хозяйкой, но от телесных наказаниях девкам и бабам зарёкся, уничтожив проклятые плётки.
Подумал барон и о соседях - не век же сидеть взаперти. Просмотрел списки должников - небогатых дворян, и отложил на год все расчёты. Через приказчика выкупил урожаи озимых у нескольких мелкопоместных, заплатив вперёд.
Должны барону оказались достаточно многие, чтобы было кому раскланиваться со скандальной четой, когда супруги выбирались в городок на ярмарку или в церковь. Конечно, знатные и богатые Долгорукие барона и баронессу Корф не замечали, но Владимир сослался жене на давнюю семейную ссору, и Анна не любопытствовала.

Может быть, по окончании медового месяца барон решился бы на объяснение, не проснись он однажды от поцелуев. Прежде Владимир чувствовал смущение и неловкость, не покидавшие жену даже в самые сладкие моменты и побуждавшие прояснить скрытые тревоги. Но ошеломляющая страсть, вдруг пробудившаяся в Анне, разбила благоразумие. Молодой муж упивался близостью, казалось, мужчина и женщина не могут достичь большего единения, чем выпавшее на долю супругов Корф. Во всём они находили согласие, легко угадывали желания друг друга, стыдливость между ними была позабыта. Иногда, вспоминая обожаемую робкую девочку, Владимир улыбался мысли, сколько чувственности пряталось в ней за невинностью.

Чуть остыв и вернув способность думать о чём-либо, кроме жены, барон решился на поездку в столицу. К счастью, Анна не имела понятия о правилах высшего света и не удивилась, что в театре никто не заходит к ним в ложу, что глазели на неё не многим меньше, чем на сцену, а из приёмов они посещали лишь шумные маскарады, где муж ни на шаг не отступал от неё. Очень кстати князь ***, уехав на воды, открыл для посетителей свою гордость - оранжерею, и самое интересное для неё Анна увидела без присутствия светских людей. Гостей принимали не многих, барон осмотрительно приглашал тех, кто не мог похвастаться чинами и знатностью, и даже узнай они о происхождении прелестной хозяйки, хороший обед примирил бы их с необходимостью сидеть за одним столом с бывшей крепостной. Муж возил Анну по шикарным магазинам, всякий раз поручая её заранее подкупленной модистке, которая не выдавала присутствия баронессы Корф светским дамам, мерявшим платья в это же время. В Анне барон заметил неожиданное отвращение к кружевам, и наряды жена предпочитала довольно строгие, впрочем, прекрасно подчёркивавшие её изящество. Владимир, немного удивившись, не возражал. К свадьбе невесте было заказано бельё шёлковое и тонкого полотна, кружев - немного, и она их не надевала, неужели вкус Анны так быстро установился?

 Отправлено: 11.03.06 20:16. Заголовок: Re:

Но эти заботы занимали Владимира мало, по сравнению с возможными оскорблениями, которые могли застигнуть жену самым непредвиденным образом. О мужчинах барон почти не беспокоился, репутация искусного стрелка, приобретённая за время службы, стала ныне надёжной защитой, но как быть, если распустить в присутствии Анны язык вздумает ехидная дама?
К счастью, всё обошлось благополучно. Толпа собиралась на зимние гуляния по вечерам, в суматохе знакомых было не разобрать, а домой супруги возвращались рано, и осматривать город выходили в утренние часы, когда светские люди большей частью отсыпались после бурных ночей.
Анна проявила наблюдательность и остроумие, рассматривая прохожих:
- Бедняга разносчик, такая вокруг красота, а ему и головы не поднять! Господи, вон тот купец только что шёл, как царь мира, а встретил знатного барина, едва мостовую бородой не подмёл!
Барон рассказывал жене о прекрасных зданиях, многие из которых возводились на его памяти.
- Синод и Сенат строились, когда я учился в Кадетском корпусе, здания росли прямо на глазах. Отец всё твердил, что город не узнал бы тот, кто не был в нём лет двадцать.
- А что будет ещё через двадцать лет? - задумчиво ответила Анна.
- Нам будет что рассказать нашим детям, - Владимир привлёк к себе улыбающуюся жену.
Хотя поездка доставила обоим немало удовольствия, Анна явно устала от столицы и слова: "Пора возвращаться домой" встретила с облегчением. Владимир, изрядно вымотанный предосторожностями, был тем более рад, решив, что следующий визит в город состоится не раньше, чем между ними не останется тайн.

Но в поместье скоро выяснился новый повод не тревожить жену прошлым - Анна почувствовала недомогание, к совместной радости оказавшееся признаком беременности. Беречь жену теперь стало ещё важнее и принесло барону особенное удовольствие. Наливающееся новой жизнью тело требовало осторожных деликатнейших ласк. Теряющая тонкость талия, много раз покрытый поцелуями живот, грудь, твердеющая от медленно подступающего к соскам молока, всё, свидетельствующее о превращении ароматного цветка в плодоносное дерево, приводило будущего отца в восхищение.

На свет появился мальчик, крещёный Иваном. Анна справилась с важнейшим в её жизни событием куда легче, чем можно было ожидать от миниатюрной роженицы, и теперь у барона появился соперник, к которому Владимир шутливо ревновал.
Едва встав на ноги, молодая мать вернулась к хлопотам в саду и занялась домом. Шорох пышной юбки был слышен везде. Анна только что кормила малыша, нянчилась с ним, и вот уже она расспрашивает птичницу об индюшатах, ещё немного времени - маленькие пальчики аккуратно записывают, сколько продано полотна, а к обеду довольные губки рассказывают, что скоро поспеют груши.
Хозяин смеялся, что жена превратит его в бездельника, а она серьёзно отвечала, подперев кулачками щёки - знает о поместье и премудростях управления слишком мало, мужу её учить и учить. Владимир охотно занялся обучением - и объезжая поля, и в спальне. Анна с равным усердием исследовала особенности барщины, оброка, мастерских, обращения с купцами, и новые ласки, в которых муж был ненасытен, а жена - всегда рада утолить его пыл, обогащая уже немалый опыт и проявляя очаровательную изобретательность.

 Отправлено: 11.03.06 20:16. Заголовок: Re:

Баронесса ждала второго ребёнка, когда, однажды летом вернувшись после поездки в отдалённую деревню, где опасались неурожая, мужу не почудилась в ней некоторая скованность. Анна улыбалась, но была бледна и задумчива. Объяснение казалось очевидным - малыш забирал много сил, но тень, коснувшаяся супругов тёмными крыльями, не желала развеиваться. Барон отгонял тревогу, но наблюдения против воли терзали его сильнее день ото дня.
Смех Анны стал реже и тише, не удивительно, мать семейства не может быть беззаботна, как новобрачная. Баронесса, сидя с Ванечкой на коленях, глядела не на сына, а куда-то вдаль - конечно, думает о его братике или сестричке. Хозяйством, кроме сада, жена занималась без прежнего рвения - в её положении требуется отдых. Каждая подмеченная черта находила своё истолкование, но одна за другой гасила идиллию, в которой супруги жили со дня венчания. Главное возможное объяснение не давало покоя - к Анне вернулись воспоминания. Поговорить с ней открыто? Но жена, направляя на мужа глаза, смотрела так ясно, лоб был гладок, как зеркало, улыбка по-детски доверчива, и Владимир день ото дня откладывал разговор.
Вторые роды прошли благополучно, как и первые, сын наречён Алексеем, а мать стала похожа на себя саму прежнюю - мечтательную и тихую фею сада. Дорогие сердцу мужа изменения замёрзли, Анна стала задумчивой, всё больше времени проводила среди цветов, прочим в усадьбе занимаясь без воодушевления.
Весной семья много времени гуляла в саду, и барон не мог отделаться от впечатления, что дети для жены - одни из её цветов. Ночами любимая была горячей, ласковой, послушной, но более всего послушной. Если воспоминания уничтожили в ней любовь к мужу, Анна - притворщица, ради детей скрывающая отвращение? Или развеявшийся мираж поверг её в тайное уныние, с которым жена справляется в одиночку? Владимир пытался найти ответ, пока без её помощи. Может быть, стоило поговорить прямо, но Ванечка тяжело заболел, а выходив его, от утомления слегла Анна. Веселье на Пасху далось нелегко, и барон, твёрдо решив объясниться, поставил срок - жена должна окрепнуть, и тогда он раскроет ей душу, к чему бы не привело его признание.