Отправлено: 24.08.05 10:34. Заголовок: «Жертва», драма (2)

Название: Жертва
Автор: lynx
Рейтинг: R
Жанр: драма
Герои: Иван Корф и его домочадцы
Отказ от посягательства на авторские права: не ищу никакой коммерческой выгоды.

Сомнительное продолжение сомнительной истории.
Начало ЗДЕСЬ

 Отправлено: 24.08.05 10:35. Заголовок: Re:

Странно, но сейчас, когда эта рассказанная нянюшкой много лет назад история всколыхнула в памяти и старые, связавшиеся за долгие годы цепи рассуждений, Иван, казалось, смог посмотреть на вчерашний день иначе. Во всяком случае, ему как будто стала понятна причина, побудившая Надю переступить незримую черту, отделявшую простые дружеские отношения от так называемой любви. Конечно, она начиталась тех же глупых романов с описаниями безумной, страстной и всепоглощающе любви до гробовой доски, и даже за полагаемым ей пределом, и вообразила… Или же просто захотела, чтобы и в ее распоряжении был свой рыцарь, готовый на все ради нее. Девочка (ах, с каким наслаждением теперь он повторял это, раз за разом, поняв, наконец, правила игры) перепутала книжный мир с реальностью, и должна благодарить бога за то, что он, Корф, нашел в себе силы вернуть ее с небес на землю. А ведь чуть было не поддался!..
От последней мысли по спине прополз неприятный холодок, и чтобы прогнать его, Корф заставил себя думать о другом.

Гроза и впрямь разыгралась нешуточная. Выскочив из беседки, Корф так резво припустил прочь, куда глаза глядят, что первых признаков надвинувшегося ненастья попросту не заметил. Поглощенный своими мыслями, упрямо шел и шел, не очень разбирая дорогу и только громко чертыхался, неловко торопливо оступаясь. Неизвестно, сколько это еще бы продолжалось и как далеко завело его, но хлынувший с небес водяной поток почти мгновенно вымочил одежду до нитки и как будто вернул Ивана на землю. И не сказать чтобы Корф считал себя таким уж избалованным, но ощущение прилипающей к коже и стремительно леденеющей мокрой ткани мгновенно изгнало из его головы все загадки и проблемы, и оставило лишь один и вполне конкретный вопрос – поскорее вернуться домой. Оказалось, однако, что сделать это будет не так уж просто. И так не очень знакомые окрестности усадьбы Луговского в блеске молний, под порывами ветра и хлещущими словно со всех сторон одновременно струями дождя приобрели какой-то совершенно неузнаваемый, чужой и даже фантасмагорический вид. Пришедшая было в голову мысль переждать ненастье тут же, под защитой лесных великанов, истаяла сама собой. Лишь один удар молнии, одна ослепительная вспышка – и казавшийся таким надежным и спокойным лес обернулся враждебным чудовищем, готовым на все, только бы изгнать чужака. Но та же молния принесла спасение. Уже не надеющийся выбраться самостоятельно, Иван внезапно узнал место. Конечно же, именно сюда так стремилась Надя во время одной из их сумасшедших прогулок. Какое-то предание или местная легенда – он тогда даже и не вникал. Просто слушал ее голос. И вот теперь то самое место. Именно сейчас, и именно Надя…
Резко встряхнул головой, пытаясь вместе с потоками воды отбросить и непрошенные воспоминания. Нужно как можно скорее выбираться отсюда, а вот этого кроме него никто не сделает. И никакие легенды не помешают ему добраться до дома.
Сколько времени проплутал в чаще, Иван не помнил. Несколько раз ему казалось, что дорога снова потеряна, и на этот раз уже окончательно. Но он продолжал все так же упрямо двигаться в выбранном направлении, пока, к несказанном облегчению, не выбрался из-под деревьев. И тут – он рассмеялся, хотя, казалось, даже на это сил уже не осталось – меньше чем на полверсты вперед показалась темная громада усадьбы Луговского.
"Ты все-таки порядочный осел, Корф! Вспомнил детские сказки и умудрился заплутать в трех соснах! Кому сказать – не поверят. Герой войны…" – мерно, но все медленнее переставляя ноги, осыпал упреками собственную голову, стремясь под защиту надежных стен, но одновременно отчаянно не желая возвращаться в этот дом. – "Сейчас пойду, только вот чуть-чуть передохну. Только переведу дыхание, и сразу в путь."
Сам не заметил, что последние фразы произнес уже вслух. Все так же стоял и смотрел на темную громаду, не в силах решиться хоть на что-то. И тут – как путеводная звезда – в окнах нижнего этажа вспыхнул свет. Сперва одна свечка, и вот уже теплым неярким светом засияли оба окна библиотеки. Забыв и про дождь, и про недавние лесные плутания, Иван стоял и просто смотрел на оранжевый свет. Потом медленно, как завороженный, двинулся на этот огонек. Отчего-то казалось, что еще чуть-чуть, всего несколько десятков шагов, и всем его проблемам придет конец.

 Отправлено: 24.08.05 10:35. Заголовок: Re:

А потом он увидел Веру. Не сказать, чтобы он хотел подглядывать – просто в какой-то момент стало нестерпимо любопытно знать, кто же затеплил этот огонек и от кого пришло спасение.
Решение пришло мгновенно, как только сквозь дождевую дымку в неверном свете он разглядел тоненькую фигурку девушки, склонившейся над толстенным фолиантом, давным-давно, целые столетия назад оставленным кем-то на столе. Конечно, он должен пойти и немедленно, вот именно сейчас поговорить с ней. О чем? Он не знал, но как только увидит ее, заглянет в глаза, в самую их глубину – слова непременно найдутся. Всего несколько слов, которые непременно спасут его.
И слова нашлись. Опрометчиво сделанное предложение казалось теперь единственно верным решением, так что Иван уже и не помнил, старался не помнить всех деталей этого вечера. В конце концов, важны факты, а не обстоятельства, а единственнм и непреложным фактом, свершившимся в тот вечер стало обручение (пусть пока и не формальное, но за этим дело не станет) девицы Веры Соболевской с бароном Иваном Корфом. Остальное же пусть остается семейным преданием, забавной шуткой…

 Отправлено: 24.08.05 13:22. Заголовок: Re:

Как же я рада что продолжение все же появилось
Жутко понравились сказка нянюшки и фантасмагорический ночной лес А Корф конечно осел, даже трудно передать насколько Только почему же все-таки его чувства к Наде сохранились, раз он так спокойно и защищенно чувствовал себя в компании Веры? Мне кажется, такой человек как Иван Корф должен был первым долгом выбросить ее из головы, и как честный муж и как большой трус. И как же Сычиха под его кровом поселится, и на каких правах? Он бы не допустил это ни в коем случае, скорее придумал бы что-нибудь этакое чтобы отвратить девицу от себя
В общем, мысли меня одолевают. Но рассказ и правда - драматический и грустный Пошла за платочком

 Отправлено: 24.08.05 13:26. Заголовок: Re:

lynx
Ура! Я очень рада, что ты снова пишешь эту предысторию. Не смотря на печальные события, читается очень легко и интересно. Иван Иванович становится все более понятным. И жалко барона и противно от его слабости и трусости.

цитата

---

предстоящая неизвестность точно убила бы его. Возможно, не сразу, и даже не физически, но знакомого и привычного уже барона Ивана Корфа после этого точно бы не существовало.

---

А может это и неплохо было бы. Глюпый-глюпый Иван. Нашел о ком переживать - о занудном и тоскливом человечке. Мог бы расправить крылья, и стать настоящим орлом. А вместо этого трусливо спрятался от любви и от всего мира.

цитата

---

условие цыганки его пугало. Разве может быть так, чтобы ради лишь возможности быть рядом с кем-то, и даже очень недолго, человек должен пожертвовать всем? Буквально всей своей жизнью!..

---

Осторожный наш.

цитата

---

Иван словно постановил для себя: с ним подобного произойти не может и не должно. Кто знает, вдруг найдутся на свете люди, желающие добровольно расстаться с рассудком, но он уж точно не из их числа. И пешкой в чужой игре быть не желает.

---

Вот что бывает с детьми, которым няни вместо сказок братьев Гримм рассказывают бабьи легенды. Сбитый с пути истинного мальчик вырос и сделал несчастными двух милых девушек.

lynx
Надеюсь, что вдохновение тебя не оставит. И мы скоро прочтем продолжение.

Отдельный респект за такой легкий, ясный и красивый слог.

 Отправлено: 26.08.05 01:24. Заголовок: Re:

Вау.... продолжение...
Наконец-то!!!

 Отправлено: 26.08.05 10:36. Заголовок: Re:

Gutalina пишет:

цитата

---

Мне кажется, такой человек как Иван Корф должен был первым долгом выбросить ее из головы, и как честный муж и как большой трус. И как же Сычиха под его кровом поселится, и на каких правах? Он бы не допустил это ни в коем случае, скорее придумал бы что-нибудь этакое чтобы отвратить девицу от себя

---

"...Легран, видимо, не хотел больше вести никаких разговоров, и на все мои расспросы отвечал односложно: "Увидим! "" ( (с)Э.А.По, "Золотой жук")

Аля пишет:

цитата

---

А может это и неплохо было бы. Глюпый-глюпый Иван. Нашел о ком переживать - о занудном и тоскливом человечке.

---

Может, и тоскливый, зато знакомый. А что отчебучит тот, "орел" - это же никому не известно. Поэтому работаем по формуле: лучше мириться со знакомым злом...

цитата

---

Надеюсь, что вдохновение тебя не оставит. И мы скоро прочтем продолжение.

---

Да уж, не отвертитесь!

 Отправлено: 26.08.05 10:37. Заголовок: Re:

Странно, но после столь насыщенного происшествиями дня, спал Иван хорошо. Даже более того: вернувшись после разговора с Верой в комнату и не дожидаясь ужина, он лег в кровать и был практически мгновенно настигнут сном.
А потом наступило утро. Оно было таким пронзительно, нереально тихим и чистым, что вечернее буйство казалось всего лишь страшным сном. Вода схлынула и о вчерашних бурных потоках свидетельствовали только промоины на некогда ровно посыпанных песком садовых дорожках, да неаккуратные кучи обломанных ветвей, с зелеными еще листьями, там и сям отмечающие высохшие уже русла. И понадобится совсем немного времени, чтобы и эти последние видимые следы исчезли – не дожидаясь возвращения барина, был отдан приказ привести сад в порядок.
Пробуждение было ранним. Странное, необычное ощущение жажды деятельночти, давно потерянное и теперь вновь поселившееся где-то в сердце. По завершении туалета, приглаживая перед зеркалом начинающие редеть волосы, задумался о причинах столь необычного состояния и не найдя объяснения спустился вниз. В столовой все было накрыто для завтрака, однако никого из обитателей дома пока видно не было. Решив не дожидаться компании, Иван приступил к трапезе, одновременно обдумывая свои действия на сегодня. Илья, если верить его обещанию, должен был вернуться еще вчера вечером. Но раз к столу пока не спускался, значит, пока и не приехал и появится только днем. Сделал мысленно пометку – поговорить о свадьбе. Мгновенно поправился: все-таки прежде следует официально просить руки Веры. Илья хоть и друг ему, однако давешняя угроза выглядела вполне убедительно. Но препятствий с его стороны в устроении брака вроде быть не должно. Остальные вопросы можно решить позже. В таком деле важен именно первый шаг, а он уже сделан. И сделан успешно.
Погрузившись в спокойный поток размышлений, Иван не заметил, когда одиночество его было нарушено.
– Доброе утро, – ровный, спокойный голос. Корф даже вздрогнул от неожиданности, настолько не вязался безжизненный тон фразы с теснившимися в его голове мыслями о предстоящих хлопотах.
– А, Надежда? Доброе утро, – хотел было подняться, но девушка стремительно подошла к своему стулу и, точно предупреждая ненужную помощь с его стороны, так же быстро заняла свое место. – Как спалось?
– Спасибо, все в порядке, – тот же ровный тон, лицо без тени эмоций. Аккуратно развернула салфетку, потом начала деловито переставлять приборы перед собой. Казалось, это занятие поглотило все ее внимание, и только когда стакан молока в третий раз переместился от одного края тарелки к другому, Иван заметил и нервную дрожь тонких пальцев, и бледность лица… Было совершенно не понятно, как себя вести. Очень кстати в памяти всплыл давешний разговор, и Иван постарался превратить его в подобие светской беседы:
– Как вы и говорили, гроза случилась… Многому же вы научились в деревне – мне до сих пор не удается так точно предсказывать погоду.
– Это нетрудно, – Надя пристально глянула ему в глаза, – достаточно лишь внимательно наблюдать.
В словах ее Ивану почудился какой-то второй смысл, но хватило всего лишь небольшого усилия, чтобы отогнать наваждение.
– Я все детство провел в деревне, но так и не научился, – улыбнулся, почувствовав наконец твердую почву под ногами. – Мне в госпитале говорили, что раны подобные моей после заживления часто помогают предсказывать погоду. Но пока ничего не выходит.
– Нужно немного подождать. Должно пройти время, пока вы научитесь понимать…
"…хоть что-нибудь." – Корф вздрогнул и над столом скрестились два взгляда: растерянный голубых глаз утонул в невозмутимой глубине карих.
– В-вы… – смущенно осекся: Надя просто не могла сказать такого.
– Обычно нужно время, чтобы научиться понимать, о чем рассказывает природа. Она ведь говорит на своем языке. Знахарка в деревне мне много рассказывала… – видимо, его недоумение так красноречиво отразилось на лице, что девушка поторопилась продолжить свою мысль. Лекторским и слегка насмешливым тоном. От этого Иван окончательно успокоился. Мир между ними был восстановлен, беседа потекла в правильном русле и он наконец позволил себе расслабиться.
– И откуда вы так много знаете? Вы же еще совсем молоды, практически ничего в жизни не видели…
– Да, действительно. Наверное, вам виднее, – странно, ему показалось, или в последней фразе действительно прозвучал укор. Отбросив сомнения, решительно продолжил мысль:
– Сегодня же поговорю с Ильей. Что это вы сидите затворницей в его доме. Что хорошего тут можно увидеть кроме деревенских старух да дворовых?
– Не нужно. Не говорите… – от насмешливого тона не осталось и следа, теперь Надя смотрела на Корфа умоляюще, как в попытке отменить приговор.
– Но почему? Вам пора выезжать в свет. Теперь, когда военные действия уже закончились, жизнь в столице налаживается. Я мог бы познакомить вас со столькими людьми…
– Нет, прошу вас, не надо!..

 Отправлено: 26.08.05 10:39. Заголовок: Re:

– Но почему не надо? – мысль в голове только начинала складываться в слова, и уже прозвучала в воздухе, озвученная не им.
Иван вздрогнул и резко обернулся на голос. Надя вскинула взгляд, но тут же опустила его, делая вид, что ее тарелка и есть самый занимательный предмет на свете. На пороге стояла Вера, как всегда безукоризненная, хотя и несколько более бледная, чем обычно. Поздоровавшись, неспешно прошла и заняла свое место за столом. Иван, привставший было подвинуть ей стул, остановился под ее взглядом и охотно вернулся на свое место.
– Так почему же ты этого не хочешь, Надя? В Петербурге ты с большей вероятностью сможешь найти свою судьбу. Как я…
Последние слова, тихие как дыхание, сопровождались почти робким и каким-то умоляющим взглядом. Ивану показалось, что девушка чего-то ждет от него – каких-то слов, действий… Однако именно так истолковав поданный знак, Иван еще больше смутился. Мысли завязли в паутине придуманной было темы:
– Да-да, конечно. Вот и я говорю – для Надежды Петровны полезно было бы познакомиться с людьми, перестать видеть мир только в четырех стенах, – частил, все больше смущаясь присутствием обеих девушек.
– Правда, Надя, почему ты так не хочешь уезжать отсюда?
– Но… – Надя беспомощно переводила взгляд с сестры на Корфа, не в силах убедительно объяснить причину. – Ну куда я уеду отсюда. Да и к кому? Или ты забыла, – наконец слова нашлись, и голос ее зазвучал увереннее. – Вера, неужели ты забыла, что нам просто не у кого больше остановиться. Илья не может бросить тут все и поселиться в Петербурге, только чтобы мне не было скучно. Да и что мне там делать? Одной, без тебя…
– Вы можете остановиться в моем доме. Он очень большой, места на всех хватит. И я буду рад оказать вам эту услугу.
– Мне? Вы хотите сказать, что приглашаете меня одну гостить в вашем доме? А как же приличия – подобное невозможно даже здесь, в уезде. Тут же пойдут разговоры. Что уж говорить о Петербурге! – Надя все больше горячилась, разбивая предлагаемый Корфом, но явно неприемлемый план.
– Нет, если вы просто так приедете, это, конечно, может быть истолковано превратно. Однако, – Иван невольно повысил голос, найдя, наконец, выход из тупика и опасаясь, что кто-то может помешать ему оттуда выбраться, – как сестра моей жены вы сможете останавливаться в моем… нашем доме и гостить сколько пожелаете.
Взглянуть на Надю не решился. Вместо этого почти демонстративно перевел взгляд на Веру и улыбнулся. Улыбка вышла кривоватая и какая-то покровительственная, но, к счастью, девушка этого не заметила. Зардевшись под его взглядом, Вера смущенно опустила глаза и несмело улыбнулась – такое непривычное обращение. Жена. Будущая жена. Странно…
Ошарашенная, оглушенная новостью, Надя в недоумении переводила взгляд с одного на другую. Поверить было трудно. Всего за несколько часов… Что можно… нужно сказать – слов не находилось, и над столом повисла странная тишина, вязкая, липкая, неуютная.
Корф сидел как на иголках. Понимал, что все сделал правильно, но атмосфера в столовой почему-то все больше напоминала вчерашнюю, предгрозовую. Не дожидаясь, пока на горизонте соберутся тучи, почти спешно расправился с остатками кофе в чашке и поторопился удалиться. Не сбежать, а оставить барышень поговорить наедине. Уж что-что, а тема для разговора у них имеется.

 Отправлено: 26.08.05 10:40. Заголовок: Re:

Звук захлопнувшейся двери как будто пробудил Надю.
– Ты!.. – шепотом крикнула Надя, потом уже спокойнее продолжила, – Ты, он… Это правда?
– Да.
– Но почему? Когда?..
– Вчера вечером, во время грозы. Он… Он был такой странный… Весь мокрый, взъерошенный и… и несчастный… Как будто он заблудился и не может вернуться. А потом…
– Что?..
– Потом он просил меня выйти за него замуж.
– И ты согласилась?
– Да.
– Но почему? Ведь ты же не любишь его! Я много дней!..
– Что?
– Я дни напролет следила за вами. Ты же ни разу… А ваши беседы? Только философы, философы и разговоры…
– Нам есть о чем поговорить.
– Но ведь мы… – осеклась, испугавшись едва не сорвавшихся слов.
– Что? Надя, говори. Ведь тайн между нами никогда не было. Что "мы"?
– Нет, ничего. Я просто не понимаю, зачем. Ты ведь его не любишь.
– Люблю, – спокойно и уверенно. Слишком уверенно. Надя хорошо знала сестру, чтобы понять: такими словами Вера разбрасываться не станет.
– Хорошо.
– Что хорошо? Надя, я тебя совсем не понимаю. У тебя что-то случилось? Что-то произошло за эти дни, чего я не знаю? И мне стоит знать? Только скажи.
– Нет-нет, ничего. Совсем ничего… У меня болит голова, – неуверенно, как бы пробуя на прочность придуманное оправдание. – Да, просто болит голова. Из-за этой грозы я почти всю ночь не спала….
– Может, чай тебе заварить, с травами. Наверняка у Матрены есть что на кухне, или ты скажи…
– Нет, лучше я пойду к себе. Просто пойду к себе. К вечеру все пройдет. Должно. Пройти…
Встала, придерживаясь руками за стол, ожидая, что вот-вот упадет в обморок. Но и этого почему-то не произошло. Колени подгибались, пальцы, едва касающиеся скатерти, предательски дрожали, но ожидаемая как спасительница обморочная тьма все никак не наступала.
– Тебе точно ничего не нужно?
– Нет! – резко, не узнав своего голоса. Потом уже тише повторила: – Нет. Пойду…
Медленно и осторожно двинулась к двери, спиной чувствуя встревоженный и сочувственный взгляд сестры и из последних сил сдерживаясь, чтобы тут же не расплакаться или не закричать от отчаяния. Только невозможность выбрать, кажется, удержала ее, позволила сохранить остаток достоинства и дойти до комнаты, ничем себя не выдав. И только щелчок замка вслед за повернутым ключом позволил, наконец, сдерживаемым рыданиям вырваться на свободу.

Часы на каминной полке мерно отсчитывали время. Вера сидела в опустевшей столовой и, глядя на захлопнувшуюся за сестрой дверь, пыталась разобраться, понять, что же именно произошло. Казалось, за эти дни, которые она вынужденно провела рядом с матерью, в доме что-то неуловимо, но необратимо изменилось. Обычные слова, поступки, ставший уже привычным ритуал встреч в столовой – все приобретало какой-то второй, иной смысл и заставляло искать подвоха в самых невинных и не связанных на первый взгляд вещах. Это вчерашнее странное появление Ивана, возникшего в дверном проеме подобно привидению, совершенно нелогичное предложение (мысленно улыбнулась: надо же, настолько привыкла, что поступки и даже мысли Ивана всегда четко обоснованы и прослеживаются с необычайной легкостью, что единственный нелогичный поступок теперь вызывает сомнения). Теперь вот Надя… Странно, но ее слова и особенно тон – резкий, почти обвиняющий. Как будто Вера в чем перед ней провинилась. В памяти тут же всплыло воспоминание…

 Отправлено: 26.08.05 10:40. Заголовок: Re:

Сестры всегда были дружными. Только один раз им удалось серьезно поссориться. На Рождество. Тогда еще был жив отец. Несмотря на ограниченность в средствах, ему нередко удавалось порадовать девочек, делая им порой весьма дорогие подарки. Отец знал своих дочерей и чаще всего подарок оказывался если не мечтой всей жизни, то радость приносил надолго. Вера не помнила, что предназначалось Наде, но ей отец подарил куклу. Большая (хотя девочке в семь лет все куклы кажутся большими), с ангельским личиком, огромными голубыми глазами и красиво уложенными белокурыми локонами, она отличалась от товарок. У большинства обитательниц застеколья возраст был неопределим, но в глазах чувствовалась взрослость. Сразу становилось понятно, что красивое фафоровое личико с нарисованным румянцем может принадлежать уже и только барышне. Эта же была иной: столь серьезное выражение лица могло быть только у маленькой девочки, лет пяти-шести – возраста, когда все проблемы кажутся мировыми и решаемыми одновременно. Вера уже несколько раз видела эту куклу в витрине, но просить не решалась – ненароком подслушанный родительский почти спор о деньгах настолько запал ей в память, что даже желания, казалось, начали соразмеряться со средствами. Неизвестно, может, мама заметила направление тоскливых взглядов, а может отец, как всегда, угадал ее мысли, но под рождественской елкой в тот год сидела и как-то осуждающе оглядывала всех именно эта кукла. И оказалось, что не только Вере по душе серьезный и по-детски взрослый вид игрушки. Во всяком случае, как только им разрешили взять подарки, Надя почти бегом кинулась к куче свертков и схватила именно эту куклу. Даже не взглянув на привязанную карточку с именем. Прижала ее к себе так крепко, будто выпусти она ее сейчас, и непременно случится конец света. Отец смехом пытался отнять игрушку, объясняя, что это для Веры и что Наде приготовлен свой подарок. Девочка, казалось, не слышала слов и только уворачивалась от рук, пытавшихся мягко высвободить игрушку. Разрываясь между желанием получить вожделенную куклу и жалостью к сестре, которой, казалось, этот кусок фарфора в кружевах важнее всего на свете, Вера попыталась что-то сказать родителям. Но ее не услышали. В конце концов мать разозлилась и угрозой наказания буквально отняла куклу, почти насильно вручив ее растерянной Вере. Надю же отправили в комнату думать над поведением.
Весь день сестры не разговаривали. За столом во время праздничного ужина Надя была предельно вежлива, церемонно извинилась за свое поведение и поблагодарила за свой подарок. И хотя вечером Вера пришла к ней, пыталась поговорить и даже отдать эту злосчастную куклу, из-за которой самый красивый праздник был почти испорчен, мир между сестрами восстановился еще нескоро.
Вера улыбалась, дивясь, какая малость может привести к огорчению. И еще – почему именно тот давний слуай всплыл сейчас в памяти. Наверное, потому, что когда Надя узнала о сделанном Иваном предложении, глаза ее стали глазами той маленькой девочки, у которой сестра отняла любимую игрушку. Сравнение вышло настолько нелепым, что незаметно для себя Вера почти развеселилась. Неужели Надя опять решила, что сестра отбирает у нее куклу? Конечно, быть может всякое, но когда Надя успела настолько влюбиться в Ивана, чтобы расчитывать на предложение и всерьез полагать себя обойденной. Все это, должно быть, глупости, и не стоит ломать голову над мимолетным взглядом из детства. А если… Да, если что-то и было, в конце концов, они давно уже выросли. И замужество – не рождественский подарок, чтобы вот так всерьез полагать себя несправедливо обойденной при дележе.
Почти рассердившись к финалу своих рассуждений, Вера тем не менее успокоилась. Что бы то ни было, а исполнилась именно ее мечта, и она никому, ни глупым пророчествам, ни даже родной сестре не позволит мешать своему счастью. Это должно быть так. Просто должно.

 Отправлено: 26.08.05 14:49. Заголовок: Re:

lynx пишет:

цитата

---

А потом наступило утро. Оно было таким пронзительно, нереально тихим и чистым, что вечернее буйство казалось всего лишь страшным сном. Вода схлынула и о вчерашних бурных потоках свидетельствовали только промоины на некогда ровно посыпанных песком садовых дорожках, да неаккуратные кучи обломанных ветвей, с зелеными еще листьями, там и сям отмечающие высохшие уже русла.

---

Душевно написано.

цитата

---

Иван заметил и нервную дрожь тонких пальцев, и бледность лица…

Встала, придерживаясь руками за стол, ожидая, что вот-вот упадет в обморок. Но и этого почему-то не произошло. Колени подгибались, пальцы, едва касающиеся скатерти, предательски дрожали, но ожидаемая как спасительница обморочная тьма все никак не наступала.

когда Надя узнала о сделанном Иваном предложении, глаза ее стали глазами той маленькой девочки, у которой сестра отняла любимую игрушку

---

Несчастная девочка! Нашла себе объект. Впрочем: на берзыбье и рак - рыба.

цитата

---

Однако, – Иван невольно повысил голос, найдя, наконец, выход из тупика и опасаясь, что кто-то может помешать ему оттуда выбраться, – как сестра моей жены вы сможете останавливаться в моем… нашем доме и гостить сколько пожелаете.

---

Тюфяк и есть тюфяк. Вот и пригласил Наденьку гостить в своем доме.

цитата

---

Почти рассердившись к финалу своих рассуждений, Вера тем не менее успокоилась. Что бы то ни было, а исполнилась именно ее мечта, и она никому, ни глупым пророчествам, ни даже родной сестре не позволит мешать своему счастью.

---

Судя по всему, Вера зря успокоилась.

Ох, сколько ещё бед впереди. ИМХО, один доброжелательный и безвольный человек может столько бед натворить, что и опытному злодею не по силам.

lynx, спасибо, что не задерживаешь с продолжением. Очень жду, что же дальше произойдет между этими тремя.

 Отправлено: 26.08.05 17:51. Заголовок: Re:

Да, разборки действительно, душевные.
Вот только чего боится Надя увидеть в большом городе? И то что сестры почти готов к драке из-за такого не орла Вот что значит деревня. Любой о двух ногах и в брюках, даже с лысеющей макушкой и дурными манерами - жених нарасхват

 Отправлено: 26.08.05 18:03. Заголовок: Re:

Gutalina пишет:

цитата

---

Вот только чего боится Надя увидеть в большом городе?

---

А кто ее знает? Тут свежий воздух, свобода... Опять же - кавалер, по которому так удобно вздыхать. А там что? Обживать незнакомый город в одиночку - это тебе не фунт изюму

цитата

---

И то что сестры почти готов к драке из-за такого не орла Вот что значит деревня. Любой о двух ногах и в брюках, даже с лысеющей макушкой и дурными манерами - жених нарасхват

---

А чем тебе его манеры не нравятся?
И вообще - это мы знаем, что он не орел. А для девочек у него РЕПУТАЦИЯ. И мощная рекламная кампания, которую провел Илья в надежде сплавить друга замуж Плюс - сильно отличается от имеющегося в провинции ассортимента. Так что барышни, которым по возрасту просто положено искать жениха, вполне логично нацелились на имеющееся в наличии чудо

 Отправлено: 05.09.05 10:50. Заголовок: Re:

Тишина точно колпаком накрыла усадьбу, поглотив все звуки и словно усыпив все живое в округе. Иван на пару с бутылкой вина (исключительно с целью успокоить нервы и немного поразмыслить) заперся в библиотеке, обе девушки – по своим комнатам. Каждый скрылся в наиболее обжитом уголке дома, и никто не стремился нарушить уединение другого. Даже слуги, как почуяв пропитавшую воздух напряженность, старались без особой необходимости вовсе не появляться в господском доме или по крайней мере не попадаться господам на глаза – не от страха наказания, а из боязни растревожить нечто непонятное, поселившееся там и витавшее теперь в воздухе. Все замерло в ожидании, что вернется хозяин, который уж точно запустит каждое дело в положенное ему русло.
Было уже далеко за полдень, когда, наконец, в воротах показалась знакомая коляска. Вслед за этим со двора послышался почти родной звучный голос хозяина усадьбы. Только приехав, Луговской уже активно интересовался делами, спрашивал, какой урон нанесла вчерашняя непогода, разговаривал с мужиками и даже отпустил какую-то весьма двусмысленную шутку в адрес собственой кухарки. Грянувший в ответ громкий хохот, сперва напряженный, но совсем скоро легкий и беззаботный, подхваченный едва ли не всеми обитателями усадьбы, казалось, наконец рассеял морок. Сбрасывая с себя остатки забытья, дом возвращался к привычной размеренной деревенской жизни.
Просидев несколько часов в библиотеке, Иван выскочил оттуда, едва заслышав голос Ильи. За проведенное в уединении, не сказать – в убежище, время Иван разработал детальный план беседы, и теперь ему не терпелось реализовать его. Опасаясь, как бы кто не перехватил хозяина и не отвлек другими делами, он, едва завидел друга в на пороге, устремился ему наперерез:
– Наконец-то и ты. Мы уже волновались, не случилось ли чего? Негоже нарушать обещания, – хотелось мягко пожурить, но вышло слишком сурово. Благо, Илья прекрасно знал товарища и верно понял укоризненные слова.
– Ну, будет тебе! Сам знаю, что обещал. Ты же не прикажешь ехать в грозу? – примирительный тон сопровождался плутовской ухмылкой и нарочито-виноватым взглядом, так что Иван решил прекратить игру в извинения и перейти сразу к делу. Что-что, а устраивать долгие шутовские перепалки на ровном месте Илья умел, но ведь за подобной беседой и о деле забыть недолго. Вот этого допустить было нельзя, и Корф решительно ринулся в бой:
– Илья, поговорить надо.
– Что, так срочно? Я только с дороги, дал бы передохнуть усталому человеку. С ног же валюсь, – тон был умоляющим, но в глазах зажегся тревожный огонек.
– Пока тебя не было, кое-что произошло… – Иван замолчал, не находя подходящих слов. Вся прочувствованная речь, сочиненная за время добровольного заточения, выветрилась из головы, оставив лишь несвязные обрывки фраз.
– Ну не томи уже. В могилу меня загнать хочешь? Нет, молчи, – довольно чувствительно ухватив Корфа за плечо, Илья без особых усилий почти затолкал его обратно в библиотеку, – Ну, давай, выкладывай. Что у вас стряслось, пока меня не было.
– Кое-что произошло между мной и Верой Петровной. Объяснение…
– А, черт!.. – Илья потянулся к откупоренной бутылке и плеснул в стакан добрую порцию вина. – И?
– И я просил ее стать моей женой, – знакомая обстановка придала уверенности, и заготовленная фраза наконец прозвучала.
– И?!
– И она ответила согласием.
– И почему ты сообщаешь об этом таким похоронным тоном?! – в два глотка осушив стакан, Илья вновь потянулся за бутылкой. – Нет, ты положительно невыносим. Чуть до удара меня не довел – говорить хорошие новости с такой кислой миной. В гроб меня вогнать захотел? Давай, рассказывай. Нет, погоди…
Поспешно засунув Ивана в кресло, Илья плеснул вина во второй стакан, который немедленно протянул Корфу. Устроившись напротив него, выжидательно посмотрел на друга:
– Вот теперь рассказывай. Подробно, что да как. Если угодишь с рассказом, может, и дам согласие на ваш брак.

 Отправлено: 05.09.05 10:51. Заголовок: Re:

– Да и рассказывать особо нечего. После того нашего разговора я много думал…
– Какого? Ах, да, помню. Ну и что? Надумал? Помнится, ты тогда проницательно подметил, что племянниц у меня две. Неужели выбрал, наконец.
– Тогда это просто к слову пришлось. А на деле – ты был абсолютно прав. Я думал о твоих словах – ну, что нужно остепениться, что в наши годы негоже без семьи. Да и о наследнике пора подумать. Ведь я не вечен, а после меня поместье невесть кому перейти может.
– Избавь меня от своих кладбищенских размышлений о будущем. Лучше к делу переходи.
– К делу так к делу. Как ты знаешь, последнюю неделю мы с ней не виделись. Вчера она, наконец, освободилась от своих обязанностей, и я смог с ней поговорить. Просил составить мне счастье, быть моей женой. Она согласилась. – Корф замолчал, изложив, наконец, свое дело.
– Ну вот. Экий ты зануда, право! Я-то понадеялся на романтичесую историю, с приключениями и пылкими признаниями. А ты вот так просто – поразмыслил и просил. Скучный ты человек, однако. Не представляю, что она в тебе нашла? Приворожил ее, что-ли. Точно, говоришь, согласилась?
– Ну да. Естественно, я сказал, что сперва нужно с тобой посоветоваться, но сама она согласна.
– Ну ладно. Можешь считать, мое согласие также у тебя в кармане.
– Спасибо! – в голосе Корфа слышалось такое явное облегчение, что Илья невольно расхохотался:
– У тебя такое лицо сейчас… Можно подумать, что смертный приговор отменили. А некоторые наши товарищи, между прочим, готовы были от свадьбы на тот свет бежать, как от худшего из наказаний… Ладно, не будем о грустном, а то ты еще чего доброго заберешь свое предложение обратно. Вера мне этого не простит. Ты не смотри, что он тихая – характер у нее такой, что иногда мне страшновато становится. Если что решит, то… – появившийся перед носом Корфа кулак выразительно давал понять крепость решений его избранницы.
Иван уже собирался почувствовать смутное беспокойство, но Илья тут же переменил тему беседы. Видно, от дорожной усталости и лавины новостей вперемешку с крепким вином в голове мысли его принимали все более бурное течение.
– Свадьбу здесь будем играть – ты ведь не против? Подготовка особого времени не займет, да и хлопот будет немного, так что за пару месяцев можно управиться. На сентябрь и назначим. Ты точно не против? Так, еще приданое… Ну, об этом девочки, пожалуй, больше меня знают, но все же… Надеюсь, ты не рассчитываешь на богатое приданое?
– Да ни на что я не рассчитываю! – Иван все больше раздражался, слушая практичную болтовню Ильи. – Я ее не из-за денег беру, так что о приданом можешь и не заикаться. Я не нищий, чтобы тянуть из тебя сундуки с барахлом.
– Ну ладно, что ты так разошелся… – примирительно протянул Илья. – Но без приданого я ее тоже не оставлю.
– Не нужны мне твои подачки! – Иван продолжал горячиться скорее от выпитого, чем желая действительно отказаться от предлагаемого Ильей. – Если так уж хочешь кого-то облагодетельствовать, лучше отдай эти деньги на приданое Надежде Петровне. А то она у тебя век в девках сидеть будет.
– А вот за Надю не беспокойся. О ней есть кому позаботиться и без твоего участия.
– Ну да! – возглас получился слишком ядовитым, так что будто всколыхнул мирную атмосферу комнаты.
– Слушай, а что это ты так волнуешься о ее судьбе? Можно подумать, что ты хочешь жениться на обеих, – радуясь удачной шутке, Илья хлопнул Ивана по спине так сильно, что тот даже поперхнулся. Или благополучно скрыл замешательство от странного, неуместного, но удивительно меткого замечания. – Ладно, обо всех деталях поговорим позже. Сейчас я устал с дороги и все-таки хотел бы привести себя в порядок.
– Да, конечно. Слушай, Илья, у меня к тебе еще одно дело. Пока тут суть да дело, я хотел бы съездить к себе в поместье. Посмотреть, как там дела…
– Подготовиться к будущей семейной жизни…
– Ну да.
– Гульнуть напоследок…
– Ну что ты такое говоришь?
– Да ладно! Что ты у меня позволения спрашиваешь?
– Ну, вроде как… – Иван и сам не понимал, зачем ему это разрешение, – Да я не позволения… Просто некрасиво – уехать вот так, без спроса, когда мы еще не обо всем договорились…
– И что ты все оправдываешься? Тебе надо ехать – пожалуйста. В конце концов, ты же не сбежать решил, а по делам. Так что – уладишь все проблемы, и милости просим обратно. А обо всем остальном я позабочусь сам. Договорились?
Вот так, спустя всего чуть более часа, любезно предоставленная Луговским коляска уносила Ивана все дальше от гостеприимного дома и от его обитателей, давая долгожданную передышку в завертевшейся смерчем жизни и позволяя подготовится к еще более разительным предстоящим переменам. Мысли кончились, ухабы продолжали мерно укачивать седока, и он, сам того не ожидая, постепенно погрузился в мирный сон.

 Отправлено: 05.09.05 11:33. Заголовок: Re:

lynx
Ура! Уже продолжение. Распечатала, пойду почитаю.

 Отправлено: 05.09.05 11:59. Заголовок: Re:

lynx, спасибо за продолжение
Тебе очень удаётся портрет ИИ в молодости. Если предположить, что и к пожилому возрасту он остался таким же, каким был в начале пути

 Отправлено: 05.09.05 13:48. Заголовок: Re:

lynx
С удовольствием прочитала. Дело продвигается. И роковая для Веры и Нади свадьба не за горами.

цитата

---

– Слушай, а что это ты так волнуешься о ее судьбе? Можно подумать, что ты хочешь жениться на обеих, – радуясь удачной шутке, Илья хлопнул Ивана по спине так сильно, что тот даже поперхнулся. Или благополучно скрыл замешательство от странного, неуместного, но удивительно меткого замечания.

---

Да, Иван от такой шуточки, и впрямь, чуть не умер. А Луговской такой живой и обоятельный получается - просто прелесть.

цитата

---

– А вот за Надю не беспокойся. О ней есть кому позаботиться и без твоего участия.

---

Не в бровь, а в глаз. Наде надо бы подальше держаться от забот И.И.

Линкс, спасибо! Удивительно легко читается. И хотя примерный финал нам известен по БН, удивительно интересно узнать, как же сложатся дальнейшие судьбы героев.

 Отправлено: 05.09.05 18:55. Заголовок: Re:

lynx пишет:

цитата

---

Ладно, не будем о грустном, а то ты еще чего доброго заберешь свое предложение обратно. Вера мне этого не простит. Ты не смотри, что он тихая – характер у нее такой, что иногда мне страшновато становится. Если что решит, то… – появившийся перед носом Корфа кулак выразительно давал понять крепость решений его избранницы.

---

Линх, это он о чем Пора ноги в руки и бежать, пока не надавали

давая долгожданную передышку в завертевшейся смерчем жизни и позволяя подготовится к еще более разительным предстоящим переменам

Ой, чую, мужик смывается, и есть вероятность что ищи его потом свищи

1) очень мало
2) интересно, да еще с какими-то подозрительными намеками на будущие вероятно романтические досвадебные приключения.

А ваще я немного удивлена, что Корф-старший не романтик. Может потом он поменяется, но по фильму он у меня почему-то все больше лохом и слюнтяем вспоминается. Опять же - медальончик на память, да периодические разговоры с ним, и то что несмотря на свои чуйства к Сычихе он умудрился сохранить с ней платоническую любофф - Корфянскому-младшему тока поучиться.

Выдвигаю предположение, что Надежда решится на страшный грех и сбежит за ИИ в Питер.

 Отправлено: 06.09.05 09:19. Заголовок: Re:

Маруся пишет:

цитата

---

Тебе очень удаётся портрет ИИ в молодости. Если предположить, что и к пожилому возрасту он остался таким же, каким был в начале пути

---

Я стараюсь
Тогда нескромный вопрос: а в чем принципиальная разница между моим ИИ и "каноническим"? (как говорил почтальон Печкин - исключительно в целях повышения образованности )

Аля пишет:

цитата

---

А Луговской такой живой и обоятельный получается - просто прелесть.

---

Спасибо!

цитата

---

И хотя примерный финал нам известен по БН, удивительно интересно узнать, как же сложатся дальнейшие судьбы героев.

---

Ну, допустим, известна только финальная расстановка сил. А вот что именно произошло в нашем "любовном треугольнике" Вслед за Леграном могу только повторить "Увидим!"

Gutalina пишет:

цитата

---

1) очень мало

---

Знаю. Но обещаю - в следующий раз будет больше

цитата

---

2) интересно, да еще с какими-то подозрительными намеками на будущие вероятно романтические досвадебные приключения...
...Выдвигаю предположение, что Надежда решится на страшный грех и сбежит за ИИ в Питер.

---

Мимо! Медальон будет, а все остальное - разве что в воображении Причем скорее всего не ИИ

 Отправлено: 06.09.05 13:13. Заголовок: Re:

lynx пишет:

цитата

---

Медальон будет, а все остальное - разве что в воображении

---

Кто бы сомневался! На нюню Иван Иваныча очень даже похоже. У него вся жизнь как-то мимо прошла.

 Отправлено: 06.09.05 20:18. Заголовок: Re:

lynx пишет:

цитата

---

Мимо! Медальон будет, а все остальное - разве что в воображении. Причем скорее всего не ИИ

---

Как это? Ты перекроишь сюжет, или переставишь акценты?
А как же вышеозначенный момент "платонических отношений" и это мимо? Молодой Корф всего лишь домысливал, на самом деле свечку никто не держал?

 Отправлено: 07.09.05 11:36. Заголовок: Re:

Gutalina пишет:

цитата

---

Как это? Ты перекроишь сюжет, или переставишь акценты?

---

Никуда я его перекраивать не собираюсь. Во всяком случае, я пока следую (и довольно четко, только о-о-очень медленно ) той линии, которая и намечалась с самого начала. Другое дело, что из-за скорости продвижения линия эта просматривается пока не очень четко

цитата

---

А как же вышеозначенный момент "платонических отношений" и это мимо?

---

Нет, не "мимо". Отношения будут, и именно платонические, без всяких побегов и прочих экстремальных явлений. Только, учитывая скорость написания, боюсь, что кроме меня до этого момента никто не дотянет

цитата

---

Молодой Корф всего лишь домысливал, на самом деле свечку никто не держал?

---

Н-н-ну? Молодой Корф (по моей версии ) видел все, что нужно. Тем более, что историю Великой любви мы знаем не только со слов ВИ, но и по перманентным стенаниям самого ИИ в начале фильма

 Отправлено: 07.09.05 19:10. Заголовок: Re:

lynx пишет:

цитата

---

Только, учитывая скорость написания, боюсь, что кроме меня до этого момента никто не дотянет

---

lynx пишет:

цитата

---

Другое дело, что из-за скорости продвижения линия эта просматривается пока не очень четко

---

Линх, не боись. Как тока понадобится сбегать в начало и посмотреть откуда и куда нам удалось придти ты делай намеки, - А вот раньше . Или можно дождаться окончания написания фика со словом КОНЕЦ и перечитать все заново, прежде чем сделать резюмный вывод Главное, чтобы ты с этой намечененной себе линии не сошла, идею не потеряла и вообще - схранила сюжет в первозданности задумки. Возможно, мы и дойдем совместными усилиями туда, куда ты нас ведешь.

А про экстримы жаль Я тут на побеги и наследственность укрепившуюся в Аньке,опять же на неплатонические отношения с твоей подачи так расчитывала

 Отправлено: 13.01.06 20:04. Заголовок: Re:

Совесть проснулась. Не знаю, надолго ли, но, поймав момент...


VII

Петербург был скучен. Скучен по-настоящему, невыносимо, до отвращения. Дела неотложные, не срочные и даже придуманные закончились к исходу третьего дня, и теперь Иван мучился, не в силах найти себе занятие. Нераспечатанные приглашения высились на столе неаккуратной горкой: вчерашнее трехчасовое мучение в одной из петербургских гостиных вчистую отбило у него охоту к светским развлечениям. Большую часть вечера он изнывал от тоски, однообразно отбиваясь от сочувственных расспросов о деревенской жизни и рассуждений о ходе военной кампании. Время, казалось, застыло для этих людей и, оставив общество на целых два месяца, Корф нашел его почти в том же положении умов и настроений, что и покинул. Воспоминания о размеренной, но такой насыщенной жизни в поместье уже начали подергиваться дымкой забвения, так что на место мучительных переживаний о верности сделанного выбора приходила уверенность: пройдет совсем немного времени и все будет хорошо. Даже еще лучше…
Но как назло, бежать время отказывалось категорически, а от ожидания ползло, казалось, еще медленнее. Так хотелось прикрыть глаза на минуточку, а открыв – оказаться далеко, на многие версты от опостылевшего уже особняка, от докучливых визитеров, которых не было, но одна вероятность появления которых приводила Корфа в состоятие глухого раздражения. И самое обидное – не находилось никого, на ком можно было бы сорвать скверное настроение. Поднявшись рано, за несколько часов он успел несколько раз обойти особняк от первого этажа до последнего, методично заглянув во все обитаемые помещения и даже проверив качество ремонтных работ, проведенных за время его отсутствия. Все было на месте и настолько в порядке, что раздражало еще больше. Очередной обход завершался у кухни, да и время, судя по часам, было почти обеденное. Сформулировав цель, он двинулся по направлению полуоткрытой двери.
– Мается барин! – пронеслась в тишине чужая мысль, и он замер, прислушиваясь к доносящимся голосам. – Скучно ему, вот и носится по дому как бешеный. Жениться ему надо, вот что…
Голос собственной кухарки узнал сразу. Женщина простая, добрая, но резкая в суждениях, она порой забывалась и даже в глаза ему могла устроить суровый разнос, особенно за невнимание к самому святому в ее жизни – кулинарным шедеврам, творимым, благодаря невероятному чутью, по самым замысловатым прописям. А теперь, уж не благодаря ли той самой проницательности, она угадала его намерения и озвучила их совершенно незамысловато и абсолютно доходчиво. Конечно, мается, и конечно, жениться! Повернулся было уйти, но рука сама потянула ручку двери.
– Ой, барин!.. – от совпадения пришельца с последней темой домовых сплетен в кухне тотчас образовался переполох. Горничные суетливо подыскивали работу, а кухарка с деловым видом сунулась к плите, одним глазом все-таки следя за бароном. Его мягкий нрав был известен, но все когда-нибудь случается впервые, а получать нагоняй, пусть даже и заслуженный, не хотелось никому. Впрочем, грозного вида, которым Корф пугал обитателей особняка последние несколько часов, простыл и след, и как только это заметили, суеты заметно поубавилось.
– Обедать буду в городе, а к вечеру сооруди что-нибудь простое, деревенское, – отдал распоряжение, как будто только за этим и шел. Но уходить вот так не хотелось, и невольно добавилось: – Да, и подготовь все для долгой поездки. Завтра уезжаю в имение. К свадьбе готовиться.
Тишина наступила внезапно, даже огонь в плите, казалось, притих, пытаясь переварить новость. Довольный эффектом, Иван ухмыльнулся, подмигнул своему отражению в самоваре, и вышел, оставив домочадцев наедине с новой темой для разговоров.

 Отправлено: 13.01.06 20:08. Заголовок: Re:

Идея уехать в имение пришлась очень кстати. Захваченный ею, Корф и думать забыл про плохое настроение. Даже Петербург казался теперь не скоплениемм всех мыслимых и еще большего числа немыслимых пороков, а перевалочным пунктом на пути к счастью. В голове одна за другой проносились мысли о том, как замечательна будет его дальнейшая жизнь, и мечты эти были столь сладостны и приятны, что пришел в себя Иван уже далеко от дома, услышав за спиной вкрадчивый голос:
– Подарок невесте приискиваете? – сухопарый невысокий господин, весь какой-то тускло-черный, пронзительным взглядом бусинок-глаз, чем-то напоминал хищного зверя, то ли ласку, то ли хорька. Вздрогнув от нечаянного совпадения: "Мысли они, что ли, читают? Второй раз за день!..", Иван с трудом выдавил:
– Да, подарок… А?..
И только тут обратил внимание, что стоит перед витриной ювелирной лавки. Мастер был незнаком. Впрочем, частота посещений подобных мест в Петербурге у Корфа была невелика, так что удивительного в этом ничего не было.
– Ну, так что же вы стоите? Пройдемте внутрь, найдется для вашей дамы самый лучший подарок. А, может, даже и два?..
Вид и самого хозяина лавки, и его заведения был солидным и опасений не внушал. Посчитав происшедшее знаком судьбы, в согласии с которой у него проходил весь сегодняшний день, Иван не раздумывая шагнул в темноту, следуя за своим проводником.
Ювелир оказался разговорчивым и тут же засыпал Корфа ворохом вопросов. Сперва неохотно, но потом все более уверенно и пространно Иван описал Веру, не вдаваясь в личные подробности, но стараясь передать впечатление от общения с девушкой, которое сохранил в душе. Старичок не сводил с него внимательного взгляда. Внезапно повернувшись и оборвав Ивана на полуслове, он нырнул куда-то в глубину шкафов и через несколько минут вынес несколько небольших коробочек. Молча расставил их на большом столе и приветственно открыл, предоставив Ивану любоваться содержимым.
– Я думаю, вы захотите купить медальон, – утвердительно сказал он, пододвигая одну из них.
– Но? Почему вы так решили? По правде сказать, я вообще пока не думал?..
Взгляд упал на лежащие перед ним кусочки полированного золота, и охота спорить тут же пропала. Конечно, медальон! Как удачно придумано. Кольцо уже есть, осталось от матери, остальные драгоценности перейдут в распоряжение Веры после свадьбы, а сейчас нужно подарить что-то такое… Не обычное, как она сама.
– Ну, полагаю, кольцо у вас уже имеется? – невозмутимый голос первал его размышления. – А что лучше подарить молодой барышне, как не медальон? Вот, обратите внимание на эти…
Корф придирчиво рассматривал предлагаемое, с каждым мгновением все больше убеждаясь в правильности принятого решения. Наконец внимание его остановилось на небольшом овальной форме медальоне, двустворчатом и без всяких узоров на крышке. Простое полированное золото, четкая геометрическая форма и ничего лишнего.
– Вот этот.
На лице ювелира промелькнула тень досады, впрочем, тут же умело скрытая профессиональной любезностью:
– О, хороший выбор. Но не слишком ли просто? Может, посмотрите еще?
– Нет, именно этот. И… – Иван замялся, чувствуя, что чего-то недостает.
– Цепочку?
– Да, конечно, как же я мог забыть?!
Из недр лавки были извлечены еще коробочки, и тут уже ювелир проявил весь свой талант убеждения, подобрав изделие замысловатое, но удивительно гармонирующее с медальоном.
– Вот, поглядите, какая красота! Простая, но истинная!
Вместе подарок смотрелся солидно, но чего-то определенно недоставало.
– А не могли бы вы… – Корф замер, осененный внезапной идеей. – Да, не могли бы вы сделать надпись? – утвердительный кивок – Внутри, на крышке. Латинская фраза…
На секунду прикрыв глаза, Иван вспомнил такой серьезный с легкой насмешкой верин взгляд, и произнес невесть откуда всплывшую латинскую поговорку:
– Simplex sigillum veri… Да-да, именно так! Простота – признак искренности, – он даже рассмеялся, окрыленный внезапно и так удачно сложившимся каламбуром. – Дайте бумагу, я напишу.
Схватил перо и старательно записал слова, сделав из строчной V прописную:
– Вот, именно так все должно выглядеть.
Договорившись об оплате и сделав распоряжения по доставке, Иван замер от чувства какой-то неправильности, поселившегося в желудке и почему-то начавшем глодать его именно теперь, когда дела пошли так хорошо. Что-то он не сделал, но что именно – мысль ускользала. Взгляд блуждал по комнате, пытаясь нащупать хоть какую-нибудь подсказку.

 Отправлено: 13.01.06 20:17. Заголовок: Re:

– А для другой барышни вы ничего не приобретете?
Нет, положительно, все сегодня просто сговорились читать его мысли.
– Вы же сказали, что у нее есть сестра? – ювелиру явно не хотелось отпускать такого выгодного клиента, опустошив его карманы на столь несолидную сумму. – Негоже забывать свояченицу.
Он сам рассказал! Объяснение оказалось настолько простым, что от облегчения Корф едва не расхохотался. Как он мог забыть про Надю? Ее укоризненный взгляд до сих пор стоял перед глазами. Девушка на него явно обиделась, и обиду эту нужно как-то загладить. И проще всего сделать подарок, какую-нибудь красивую безделушку. Да и Вере это понравится, она же рассказывала про отцовский принцип: что одной, то и другой. Значит… Взгляд снова пробежался по расставленным коробочкам, и Наде нужен медальон. Будет хранить в нем портрет возлюбленного, она ведь такая романтичная барышня! Такую любовь себе сочинила…
Странно, но на этот раз остановить выбор на чем-то конкретном оказалось сложнее. Если спокойную уравновешенную Веру Корф представлял себе хорошо, то характер Нади у него в голове не складывался. Уж больно разной она оказывалась, какой день ни возьми – каждый с иным узором. Узоры… иные… обрывки мыслей, чувств, хаос, подчиненный тем не менее единому закону…
– Я возьму вот этот, – Корф уверенно протянул ладонь с найденным сокровищем. Брови ювелира сперва подскочили вверх от возмущения, потом сползлись к переносице, выражая досаду, и наконец остановились, изобразив оба эти чувства и еще – крайнюю степень скепсиса, которую только мог позволить себе художник по отношению к богатому, но глупому клиенту. То, что выбрал Корф, никак нельзя было назвать произведением искусства – скорее, плод экспериментов с орнаментами и рисунками, невесть каким образом из заготовок попавший к изделиям, предназначенным для продажи.
– Но, позвольте!.. Нет, я не могу продать вам это!
Но никакой даже самый оскорбленный тон не мог заставить Корфа изменить решение. Он нашел именно то, что нужно, и расставаться с этим был не намерен.
– Цепочку оставляю на ваше усмотрение, – все-таки оскорблять мастера не входило в его планы, а вид у того был такой, что будь они в офицерском клубе, Корф бы опасался вызова на дуэль. – И еще вот что… – Иван улыбнулся, внезапно припомнив, с каким несчастным видом Надя стояла тогда, в день его отъезда, на крыльце усадьбы Луговского. И раньше, когда одну одинешеньку застал ее в полутемной гостиной, очаровательно сердитую на весь мир и на сестру, обращавшуюся с ней как с ребенком. И ведь действительно, чистый ребенок! – Скажите, а у вас есть художник?
– Простите, кто? – невинный вопрос прозвучал на удивление грозно.
– Я всего лишь хотел заказать особую гравировку, – слова прозвучали беспомощно, и ювелир, похоже, остался доволен произведенным эффектом.
– Особую? – смесь любопытства с проснувшейся профессиональной любезностью окончательно возвратили Корфу самообладание.
– Да, вот именно… Вот здесь, внутри, должна быть картинка. Маленькая сова, домовый сыч. Совсем крохотная, нахохлившаяся и боевитая одновременно!.. – он совершенно разошелся, красочно описывая стоящую перед глазами картинку.
Ювелир смотрел на Ивана с сомнением. Кто его знает, как выглядит этот самый "домовый сыч". Сов-то он видел, но этому клиенту, похоже, была нужна не любая, а вполне конкретная. Минутные колебания, и он все-таки взялся за перо. Несколько уверенных штрихов, и посреди листа бумаги сидит маленькая совка. Иван пристально осмотрел рисунок:
– А вы уверены, что это именно сыч?
– Не извольте сомневаться. Я же все-таки художник!
Уверенный тон замечания, а еще больше намек на недавнюю оплошность убедили Ивана признать в рисунке именно желаемую птицу. Вопрос с оплатой, доставкой и сроками был улажен вторично, и уж теперь Корф отправлялся домой с совершенно успокоенным сердцем. Подарки нравились ему самому, и это вселяло уверенность, что девушкам они тоже понравятся.

Теперь предстояло заняться делами в имении.

 Отправлено: 14.01.06 18:51. Заголовок: Re:

lynx пишет:

цитата

---

Но уходить вот так не хотелось, и невольно добавилось: – Да, и подготовь все для долгой поездки. Завтра уезжаю в имение. К свадьбе готовиться.
Тишина наступила внезапно, даже огонь в плите, казалось, притих, пытаясь переварить новость. Довольный эффектом, Иван ухмыльнулся, подмигнул своему отражению в самоваре, и вышел, оставив домочадцев наедине с новой темой для разговоров.

---

Душевная сценка получилась. Читаешь и сразу представляешь довольного Ивана и ошеломленную дворню. Интересно: кухарка - это наша любимая Варвара?

цитата

---

Корф придирчиво рассматривал предлагаемое, с каждым мгновением все больше убеждаясь в правильности принятого решения. Наконец внимание его остановилось на небольшом овальной форме медальоне, двустворчатом и без всяких узоров на крышке. Простое полированное золото, четкая геометрическая форма и ничего лишнего.

---

Всё же Ваня - парень со вкусом.

Выбранные медальоны действительно словно созданы для обеих девушек. Иван Иванович тут ещё и настоящим психологом выступил! Конечно, то что Иван хорошо представляет, какова Вера, очень даже неплохо для грядущей семейной жизни. Но ведь понимание и любовь совсем разные вещи. Жаль, что взрослый человек столь инфантильно подходит к выбору своей спутницы жизни.

Линкс, спасибо за продолжение!
Честно говоря, уже и не чаяла. А тут такой подарок прямо на старый Новый год.
Очень надеюсь, что скоро появится новый кусочек, и мы, наконец, узнаем семейные тайны Корфов. Те самые, которые коварная Сычиха так и не рассказала Вовке в БН.

 Отправлено: 14.01.06 19:15. Заголовок: Re:

Вот, сразу видно, что совесть хорошо выспалась замечательное продолжение

lynx, спасибо

 Отправлено: 25.08.06 22:06. Заголовок: Re:

Выйдя из полугодовой спячки, совесть растолкала музу и на свет выползла еще одна вполне целая глава. Прошу ругать и жаловать



VIII

"Черт побери, ну сколько можно!.." – крепкая девичья спина уже минут десять маячила перед его глазами и раздражала Ивана все сильнее. А сделать это было нетрудно – в скверное настроение барон вползал с раннего утра, одновременно с зарядившим совершенно по-осеннему дождиком. Да и раненая нога так некстати напомнила о себе… Захотелось снова вернуться в лето, но ничего лучшего чем разжечь камин в голову не пришло. "Старею! – который раз за последние часы повторил Корф. – Скоро окрестные бабки станут по мне погоду сверять. Как старый пес, в середине лета приполз к огню погреться… А еще жениться собрался, старый дурак!.." – назойливая мысль, крутившаяся в голове, наконец оформилась и встала на свое место в нечетком логическом ряду. На душе стало совсем муторно, и скопившееся раздражение наконец плеснуло наружу:
– Глафира!
– Да, барин. Ой!.. – неаккуратная кучка дров в камине очередной раз рассыпалась, и горестный вздох ознаменовал начало очередной попытки разжечь огонь.
– Что у тебя происходит? Точнее – что у тебя не происходит? – раздражение сменялось усталостью. – Может, мне самому..!
– Нет-нет, что вы, барин! Я сама… Я мигом… – имитация бурной деятельности усилилась, но результат оказался тем же.– Ой! Ой-ёй…
На этот раз последствия обвала были серьезнее. Кочерга с противным грохотом съехала по стенке, а строптивая поленница решительно расползлась во все стороны. Спасаясь от какого-то особо щербатого полена, девушка вскочила на ноги и отбежала едва не на середину комнаты, с укором глядя на плоды труда своего.
– Нет, голубушка, позови уж кого-нибудь более… умелого, – сил чтобы сердиться у него уже не осталось, да и бесполезно.
– Но барин!.. – первый испуг быстро прошел, а укоризна поделилась поровну между дровами и Корфом, будто виновником происшествия был он. Впрочем, опомнилась она скоро, круглые глаза приобрели просительное выражение, а нижняя пухлая губка виновато оттопырилась, изображая раскаяние.
– Ступай, я сказал. И передай…
– Барин, дозвольте мне еще раз, – но действий, подкрепляющих заявление, не последовало. Напротив, вместо камина девушка плавно двинулась к Корфу и замерла в шаге от кресла. – Дозвольте… – еще пара шагов. – Давайте, я вам подушку принесу. Неудобно, поди, сидеть так. Кресло-то жесткое, а я…
Пухленькая ручка недвусмысленно легла на подлокотник, а толстая коса, скользнув из-за плеча девицы, мазнула Ивана по щеке. На него пахнуло застоявшимися дешевыми духами, тестом и яблоками – причудливая смесь, от которой остро засосало под ложечкой. Иван понял, что, оказывается, уже давно хочет есть – в приступе жалости к своей несчастной судьбе он напрочь забыл о естественных потребностях организма, который теперь напомнил о себе. Шумно вздохнул, радуясь столь простому лекарству от хандры, однако понят оказался совершенно превратно. Мгновение – и ручка переместилась с подлокотника в направлении его руки, смахнула пару невидимых пылинок с рукава, а перед глазами замаячил распущенный чуть сильнее требуемого вырез платья.
– Барин, только скажите, что вам нужно… – голос понизился до того тона, который принято считать томным, а обладательница неоспоримых достоинств демонстрировала их все более навязчиво. Попытка соблазнения оказалась такой безыскусной, а Корф настолько к ней неподготовленным, что вместо положенных заинтересованности либо смущения он сперва расплылся в улыбке, а, увидев озадаченное выражение ее лица, залился веселым смехом:
– Ну, Глаша! Ну повеселила!.. Ступай-ка ты… на кухню, да поторопи Варвару – хотелось бы пообедать до ночи. Да, и пришли кого разжечь камин, а то с тобой и к зиме не согреешься.
Резкие слова, а больше насмешливый тон подействовали хлеще удара: девушка вся вспыхнула, резко отпрянула от кресла и, кинув на хозяина совсем непочтительный взгляд, скрылась за дверью, откуда тотчас же послышалось недовольное фырканье.
Окончательно же развеселившийся Корф начал обдумывать планы на вечер, который, несмотря на погоду, теперь уже не казался таким безрадостным.

Было бы преувеличением сказать, что досуг в поместье был разнообразен. Окончательный распорядок установился почти сразу по приезде барина и только самые первые дни были наполнены не столько событиями, сколько суматохой. Иван начинал улыбаться каждый раз, вспоминая первый миг, когда его коляска появилась на дворе.
Несмотря что лето для деревни – пора самая горячая, дом без хозяина вел жизнь размеренную, если не сказать вялую. Управитель отсутствовал, уже несколько дней занимаясь улаживанием дел в уезде. Дворня, полагавшая себя в привилегированном положении, в полевых работах не участвовала, барская же усадьба без хозяина заботы почти не требовала. Варвара, молодая, но уже вполне домовитая девица, была оставлена матерью, что называется "на хозяйстве", в помощь (да и догляд) управителю, и вполне справлялась с обязанностями поддержания двора и дворни в относительном подчинении. Но ни она сама, ни мать, кухарничавшая (и, можно смело говорить, управлявшая) в городском доме Корфа, в своих жизненных планах, похоже, не учли переменчивость настроения барина. А он, не желая облегчать ничью участь, мало что приехал, не известив о своем намерении загодя, так и сразу по приезде, без объявления, нагрянул в святая святых дома – на собственную кухню, с инспекцией. Варвара напугалась, закраснелась и не знала куда девать руки, глаза, да себя самое. Наконец, сметливая подружка ее Глаша сообразила задобрить барина горячими пирогами с чаем. А после хвасталась, что все мужики одинаковы, и что зная норов и ухватки своего Васеньки, с порога уже прознала, чего барину поперву понадобится.
Так и показалось Ивану, будто и не покидал он родных пределов: одни пироги сменились другими, одно уютное бесхлопотное одиночество другим столь же бесхлопотным. Разве только на первых порах пытался он вникнуть в особенности ведения собственного хозяйства, по расчетным книгам, а после и в беседах и разъездах с управителем. Чтение записей действие на него оказало самое что ни на есть благотворное: задремав спустя минут пятнадцать от начала, он уверился, что самостоятельно ему с записями не разобраться, а только отметил несколько помарок и решил расспросить про них управителя. Когда же Алексей Емельяныч воротился из уезду, он не только разъяснил придирки, а несколько дней к ряду обстоятельно и многословно посвящал Корфа в тонкости домашнего хозяйства, положения с крестьянами принадлежавших Корфу деревень, особенности местной торговли и дела с заезжими купцами. Тут-то Иван окончательно уверился, что хозяйство его в надежных руках и надобности вмешиваться в дело не имеется.
Разумеется, всего этого управителю он не показал, Напротив, всеми силами изображал напряженное внимание, согласно кивал, время от времени хмурил брови, показывая недовольство, но душой был далеко от здесь и сейчас – мысленно он выстраивал свою будущую семейную жизнь и привыкал к ней. И чем дольше это происходило, чем глубже он врастал в будущее, тем более замечательной казалась ему сама затея с женитьбой.
Наконец, экскурсии по родному поместью закончились, и Иван смог приступить к тому, зачем вернулся в сюда – витью семейного гнезда. Прежде всего он постарался припомнить, как был устроен дом при его родителях. Удавалось это плохо, ибо в дела поместья тогда он вникал еще меньше, чем теперь, как вследствие малолетства, так и по отсутствию интереса к столь приземленным делам. Однако теперь все заботы легли на его плечи и так придавили поперву, что, будь он не столь бывалым, как себе представлялся, впасть бы ему в панику. Теперь же рассудил он, что для обустройства женского быта в доме закоренелого холостяка следовало взять в хозяйство женщину разумную, чтобы уже она определила надобности. А чего недостанет, так Вера уже сама выяснит и исправит. Ни Варвара, хоть девица и домовитая, но больше склонная к кухне, ни подруга ее Глаша для этой цели не годились – молоды и неопытны, только деньги барские разбазарят. Посоветовавшись с Алексей Емельянычем, Иван намерил взять в дом жену одного из оброчных крестьян, женщину рассудительную и по всему хозяйственную (по словам управителя, лишь благодаря ее сметке муж ее смог выкупиться из крепостных и жил сейчас получше иного вольного). Так в дом его вошла Катерина Николаевна, и вот уже несколько недель занималась приготовлениями к приему молодой хозяйки. В первые дни она еще пыталась с ним советоваться, хотя Корф и дал ей все полномочия, приказав лишь о деньгах говорить с Алексей Емельянычем. Однако, поняв, что помощи от барина ждать не следует, приняла все заботы на себя, и с того момента Корф окончательно погрузился в любимое свое занятие – размышлять о жизни.

Собственно, именно этому и собирался посвятить он время, оставшееся до отхода ко сну, ибо погода не благоволила прогулкам на вольном воздухе, а созерцательное настроение – поездкам в гости. Однако сбыться этим планам было не суждено: стоило устроиться в кресле поудобнее, как шум за дверью и далекие голоса, мужской и женский, возвестили о пришествии гостя. Гадать пришлось недолго, и спустя менее минуты дверь библиотеки решительно распахнулась:
– Я без доклада, и винить за то тебе придется только себя, – хозяин соседнего имения князь Петр Долгорукий с улыбкой возник на пороге. – Милый друг мой, ты ж вроде военный человек, только службу не давно оставил, а слуги у тебя ну никакого порядка не знают! Вот теперь вот, – он кивнул в сторону, откуда только что доносились голоса, – какая-то девица налетела прямо на меня. Чуть с ног не сшибла, все в пол смотрит да бурчит что-то. Я ей про тебя, доложи, мол, барину-то, а она как глянула – думал, испепелить хочет. Махнула рукой сюда, да бегом на двор, будто черти за ней гнались. Признавайся, твоих рук дело?
– Ну какое там дело – нерадивая горничная? – не успев огорчиться нарушенному уединению, Корф уже улыбался прибывшей компании, ибо перемена эта обещала сделать вечер еще приятнее.
– Знаю я твою ветреность! Жениться, что ли, отказался?
До сих пор выслушивавший тираду со спокойной улыбкой, с этих слов Иван едва не поперхнулся:
– Ну, придумал! Совсем буйной фантазией обзавелся, пока сидел тут в одиночестве?
– Именно что в одиночестве. Ты что же, дорогой друг – которую неделю живешь в родном имении, а ближайшего соседа навестить не сподобился? А ведь я считал тебя другом, – отповедь, суровая по сути, была приправлена ласковым тоном, оттого укор казался мягким, необидным.
Иван попытался было полезть в объяснения: что вовсе даже он приезжал с визитом, и почти сразу же, да Петра в тот день не было. А после… Ну, закрутился, забылся за делами. Но лишь первые виноватые фразы слетели с языка, стало ясно, что ничего подобного не нужно: тут уже Петр попытался виноватиться за свое молчание… Поняв, что подобным образом танцевать они могут долго, и все больше от смущения – друзья весело рассмеялись и обнялись. Правда, Иван тут же, охнув, вынужден был вернуться на свою импровизированную лежанку – забытая в порыве радости болячка так некстати напомнила о себе. Петр же, расположившись напротив, как-то преувеличенно громко начал превозносить доблести товарища и говорить, сколь им тут гордятся:
– Ну кто бы мог подумать – всегда такой тихий, тихий, а царя спас, Наполеона едва до Парижа не догнал, наградами весь осыпан. Всей округе тебя в пример ставить надо. Не то мы – сидим тут, местными сплетнями пробавляемся, да обрывки вестей ловим. Стыдно должно быть, да многим и на это ума не хватает.
Речь была совсем непохожа на то, что ожидал Иван услышать от товарища, а уж финал и вовсе заставил его вскинуться:
– Ну что ты несешь, Петр Михалыч? Все ж, сдается мне, одинокое житье не идет человеку в пользу. Только вот мысль у каждого в свою сторону сворачивается. Ты чего себе удумал – меня в герои обряжать, а себя в какие-то провинциальные кумушки. Тебе пеплу не принести?
– Зачем пепел-то? – Петр, похоже, совсем не ожидал подобного напора.
– Главу посыпать, чтоб убедительней было, – тон вышел совсем ядовитый, Иван и сам не ожидал, насколько он рассердится. – Брось это сейчас же. В детстве не было меж нами соперничества, и теперь начинать не надо. Нашел предмет – громкость славы мерять.
– Ну, ну, развоевался! Не со зла же я. Волновался, может, ты, такой герой, с дезертирами вроде меня теперь и знаться не захочешь. А теперь вижу – ошибся. Ну прости дурака, – князь уже нашелся и теперь пытался вывести беседу назад в мирное русло.
– Нет, ну что ты говоришь такое? Какие дезертиры, какие герои? Каждый делал что мог. Мне что, тоже стыдиться – я здесь, с тобой препираюсь, а ребята наши по Европе француза гонят, славу добывают, – минутная вспышка прошла, оставив после себя усталость и легкую досаду.
– Ну виноват, виноват – больше не буду, – на лице Долгорукого промелькнула лукавая улыбка. – Я уж вижу, ты и так думаешь – к тебе не сосед пришел, а враг навалился.
– Ты это к чему?
– Ну как? Сам сидишь, стаканом вон прикрылся, книжками обложился, а гостя на пороге держишь. Не по-товарищески это!..
– А, ты об этом, – Корф довольно хмыкнул. – Ну так сам виноват. Нечего было начинать с непотребного. Отвлек, заморочил, а теперь упреками сыплешь. Давай, усаживайся куда хочешь, чай не чужой – можешь и похозяйничать малость.
И не дожидаясь, пока Петр присмотрит себе место, он потянулся к звонку – дорогого гостя следовало привечать пусть не по правилам, но с душой. Да и вечер вдвоем коротать представлялось сподручней .

 Отправлено: 26.08.06 22:35. Заголовок: Re:

lynx пишет:

цитата:

и с того момента Корф окончательно погрузился в любимое свое занятие – размышлять о жизни.

Не в бровь, а в глаз. ))

Линкс, спасибо! Даже не ожидала, что ты порадуешь нас продолжением. И вдруг такой приятный сюрприз. Прочла и словно попала в знакомую до боли усадьбу. (Всё же столько серий пересмотрела и не единожды). Глаша так и просится в Полинкины мамаши. Та, помнится, с Варей дружила. И ухватки Глаши-Поли как у близнецов. Здорово Глашу Иван отбрил. А ПМД тоже не женат. Неужели скоро на сцене появится молодая Марья Алексеевна? Очень-очень надеюсь, что снизошедшее на автора вдохновение продолжится. Теперь буду чаще заглядывать и ждать новых событий приквела.

 Отправлено: 27.08.06 19:59. Заголовок: Re:

lynx, за-ме-ча-тель-но !!! Что мне у тебя больше всего нравится - так это ни на кого не похожий авторский стиль. Написано выпукло, объёмно:)
Уже не раз собиралась зайти сюда, и "попинать" немного автора...
Но всё-таки ждала, ждала, когда же автор выспится хорошенько :)))

Надеюсь, до следующего раза ждать гораздо меньше

А вообще, спасибо

 Отправлено: 27.08.06 23:05. Заголовок: Re:

Аля, Selena, автор благодарит за хорошие отзывы.
Честно говоря, совесть меня регулярно подпихивает дописать историю - чтобы расставить точки над i и вообще изложить свою версию событий. Только уж очень страшно становится, когда гляну на объем предстоящих работ
Но я постараюсь. Очень-очень

Аля пишет:

цитата:

Глаша так и просится в Полинкины мамаши.

Помнится, рассказывая Поле о ее истинном происхождении, Варя упоминала и имя нерадивой мамаши - Глашка. Так что она и есть. А доча - вся в маменьку уродилась.

цитата:

Неужели скоро на сцене появится молодая Марья Алексеевна?

Вот за это не поручусь (разве что вскользь), хотя наличие ПМД обещаю.

Selena пишет:

цитата:

Уже не раз собиралась зайти сюда, и "попинать" немного автора...

Давно пора было. Результата, скорее всего, не вышло бы - но хоть удовольствие от процесса пинания получить

цитата:

Но всё-таки ждала, ждала, когда же автор выспится хорошенько :)))

Автор как раз не высыпается. Это за него делает совесть, причем качественно :)
Хотя до следующего раза, надеюсь, пройдет меньше полугода. Хоть на пару месяцев

 Отправлено: 31.08.06 18:06. Заголовок: Re:

Неужели!.. Неужели... В общем, неужели.
И как после этого людЯм не предоставить заслуженный отпуск.)))

С каждым разом всё лучше и лучше. Правда.
Мне очень нравится, надеюсь, продолжение не заставит себя долго ждать :)

 Отправлено: 02.09.06 11:59. Заголовок: Re:

Какие медведи передохли??? Ура! продолжение!!!
Буду ждать и дальше с нетерпением!

 Отправлено: 31.10.07 20:22. Заголовок: Неужели продолжения ..

Неужели продолжения не будет?

 Отправлено: 01.11.07 12:37. Заголовок: Аля пишет: Неужели ..

Аля пишет:

цитата:

Неужели продолжения не будет?

Теоретически, наверное, будет. То есть продумана история до конца и некоторые главы даже подробно распланированы. Но...
В общем, писать у меня получается в таком режиме: сперва принимается твердое решение, что вот теперь я уже точно... точно... точно... Затем пишется пол-абзаца, к финалу которых у автора мысли разбегаются почище тараканов, а на их месте буйным цветом цветет уверенность, что никуда не годится абсолютно все, от идеи до автора включительно. И что-то мне подсказывает, что такими темпами история до финала не доберется никогда.

В общем, есть две версии, как можно добить рассказку.
Первая - я выкладываю этот самый подробный план, читатель прилагает фантазию и формулирует, как оно могло бы быть, если бы его дописали (если кто помнит, на толкушке так была довыложена "Лебединая песня" Юленьки).
Вторая - нужен соавтор, который, получив тот самый подробный план, сможет его расписать и отдать мне на поругание согласится, что последнее слово в оформлении будет все-таки за мной. А лаврушка, разумеется, пополам

 Отправлено: 30.01.08 14:13. Заголовок: lynx пишет: Первая ..

lynx пишет:

цитата:

Первая - я выкладываю этот самый подробный план, читатель прилагает фантазию и формулирует, как оно могло бы быть, если бы его дописали

Тоже не самый плохой вариант. Меня давно любопытство мучает, что там дальше будет. Даже в самой конспективной форме прочту с удовольствием.

 Отправлено: 03.02.08 17:27. Заголовок: Аля , спасибо за под..

Аля , спасибо за поддержку идеи.
Саму давно мучает незавершенность повествования, но дописывать в прежнем формате сил уже нет (да и подзабылось многое основательно ). В форме конспекта же, пусть не сразу, но управиться думаю получится куда быстрее.

В общем, помолясь в связи с единогласным решением читательского коллектива предпочесть хоть рыбий скелет фика сейчас полноценному повествованию в вероятном, но несомненно очень далеком будущем, приступаю.
Да, маленькое замечание: поскольку выкладываться будет только конспект, если вдруг появится желание уточнить какую деталь, автор тута и всегда готов к сотрудничеству и разъяснениям.



IX

Недавно завершился обильный ужин, и теперь друзья перебрались в кабинет к камину, трубкам и бокалам с добрым французским вином. Варвара так расстаралась, что Петр целых три раза за ужин заводил разговор о том, чтобы выкупить кухарку у Корфа, который "все равно фаршированного гуся от кабана на вертеле не отличит, очки нацепит и в книжку полезет".
Комната, наполненная вечерним сумраком (камин почти совсем погас, угли подернулись серым пеплом), табачным дымом и тихим дружеским разговором.

Иван активно сочувствует Долгорукому, так как только пару дней назад случайно узнал о постигшем того несчастье: с разрывом менее месяца Петр похоронил обоих самых близких родственников, деда с бабкой. Петр благодарит за соболезнования и, к удивлению Ивана довольно холодно и безразлично, рассказывает обстоятельства происшедшего.
Дед, будучи в свои годы в очень неплохой физической форме, производил объезд владений на лошади. Точных обстоятельств происшествия никто не знает, но лошадь вернулась домой к вечеру, вся в грязи и без седока. Посланные на поиски люди тщательно прочесали лес и после длительных поисков обнаружили тело. Смерть князя наступила задолго до того, как его нашли. Доктор сказал, что причиной стал сердечный приступ.
Потеря мужа буквально подкосила Марью Афанасьевну, она слегла и несколько дней вовсе не вставала с постели. Уход преданной служанки, казалось, поставил хозяйку на ноги, но это была лишь видимость. Всего за две недели она постарела на несколько десятилетий и из моложавой хозяйки дома превратилась в древнюю старуху. Петр несколько раз судорожно вздохнул, отгоняя неприятное видение:
- Ты не представляешь, Иван, насколько это тяжело. Казалось, каждым днем ей прибавляется год. Еще вчера она распекала служанку за скверно сваренный кофе и недостаточно горячую воду для умывания, а сегодня не реагирует и на большие провинности. Волосы поседели в неделю, передвигалась она только с палочкой, да и то чтобы выйти из комнаты и добраться до кабинета. Придет, сядет в дедово кресло и часами даже не шевелится. Не давала мне взять расходные книги, все говорила – Придет Дмитрий Иваныч, сам займется делами. А ты, Петенька, лучше пойди, поиграй… Все отца поминала, спрашивала, что с Мишенькой. А после…
Петр замолчал, погрузившись в воспоминания и не замечая Ивана, хотя и смотрел на него практически в упор.
<…>
- А перед смертью все об Анастасии поминала. И о Мише, что бесстыжая свела с ума их сыночка единственного, и некому теперь, после смерти Митеньки, о доме заботиться.

Иван в удивлении: кто такая эта Анастасия. Петр все в том же погруженном в воспоминания состоянии, практически не осознавая, рассказывает, что это его мать, из бывших крепостных. Отец влюбился в нее без памяти и променял общество благородных на общество простой крестьянки. Читать, писать ее выучил. Петр читал их письма – она была полуграмотной, но Михаил Долгорукий очень любил свою крестьянку. Настолько, что на угрозы отца выгнать из дома, лишить наследства и ославить во всех уездных домах (дальше уезда недобрую славу, похоже, распускать все-таки не решался даже в запале) Михаил лишь посмеивался, а когда вовсе невмоготу стало, обвенчался открыто, в деревенской церквушке со своей возлюбленной да перебрался жить в деревню. Что дальше приключилось с родителями, Петр не знал, старая княгиня даже в полубезумии не проговаривалась, только осыпала "эту девку" бранными словами и благодарила Господа, что хоть внуку даровалось спастись от "этой заразы".
– Мы так и нашли ее, в этом кресле. Руками в подлокотники вцепилась, а на лице мука, будто кого нежданного увидела, неприятного, может, даже ненавистного. Иван, ты представить себе не можешь, как это страшно – за порог могилы такую ненависть уносить...

После исповеди Долгорукий чувствует себя опустошенным. Разговор не клеится. Обменявшись еще десятком фраз, друзья прощаются. Прощание было прохладным, хотя ничего особенного, вроде, не произошло.

Иван рад остаться в одиночестве. В памяти всплывает рассказанная Долгоруким история, она странным образом переплетается со сказкой старой нянюшки. Иван уже чувствует, что еще совсем чуть-чуть, и он перестанет различать в этой истории, где явь, а где легенда.
Силой стряхнув на наваждение, приказывает себе вернуться к реальности. Ведь помимо соседских у него есть свои дела, свои планы, и как хорошо что нет чужих проблем. Марью Афанасьевну он всегда недолюбливал, и после рассказа Петра он слишком красочно представил последние дни старой княгини, тяжелую атмосферу безумия и облегчение, когда жена последовала за своим мужем в могилу.

С утра проснулся разобранным, будто всю ночь сражался с демонами. И победил их – решение было принято. Оговоренное с Ильей время прошло, и, зная дотошность друга, он мог не сомневаться, что приготовления к свадьбе уложатся в отведенный срок. И поскольку срок этот уже почти вышел, Иван решил выезжать. Приехать на несколько дней раньше – будет сюрприз, да и ему меньше мороки. Уж больно тяжелое настроение поселилось сейчас, после визита Петра, в доме.

 Отправлено: 04.02.08 19:31. Заголовок: Линкс, спасибо за ре..

Линкс, спасибо за решение конспективно досказать фик. Тем более, что:
lynx пишет:

цитата:

если вдруг появится желание уточнить какую деталь, автор тута и всегда готов к сотрудничеству и разъяснениям.

Очень удобно.

Жутковатая смерть у стариков Долгоруких, однако. И обстановочка для Петиного рассказа соотвествующая::

цитата:

камин почти совсем погас, угли подернулись серым пеплом

А Ванёк держит хвост пистолетом. Чуть поддался мороку и опять за свои дела. Действительно, чего думать о чужих проблемах, когда есть свои.
Жду новую дозу.

 Отправлено: 06.02.08 00:59. Заголовок: Как и было сказано, ..

Аля, спасибо (очень здорово, когда есть такой постоянный и благосклонный читатель - способствует продвижению вперед )

Как и было сказано, теперь дело пойдет быстрее. Следующая доза порция полуфабриката распечатана и готова к употреблению



X

Полтора месяца пролетели незаметно, все приготовления завершены и оттягивать то, чему нужно свершиться, не имеет ни какого смысла.
Конец сентября, в листве деревьев сединой проглядывают желтые листья, утренний холодок пробирает нешуточным ознобом, так что даже твердое намерение ехать не спасает от сожалений о теплой постели и растревоженном сне. Корф едет обратно в имение Луговского. Вскоре должна состояться свадьба, и он, понимая, что должен радоваться этому событию, старается вовсю. Однако странным образом сделать ему это не очень удается.
Он готов был жениться и твердо уверен в правильности выбора, дом так тщательно прибран к приему молодой хозяйки, как казармы не готовят к визиту императора. Похоже, все препятствия к семейному счастью действительно устранены, и именно это пугает. То, что еще пару дней назад казалось простым и понятным при приближении в пространстве-времени становится все более запутанным. Образы девушек, о которых еще неделю назад ты мог говорить "моя будущая жена" и "сестра моей будущей жены" (звучит неплохо, в этих категориях так приятно порассуждать с посторонними, не правда ли?), такие простые и понятные в беседах для других, при приближении встречи становились зыбкими, полустертыми воспоминаниями, и он боялся, что рассыпавшаяся мозаика при встрече не сможет сложиться именно в ту, такую нужную теперь картинку...
Взгляд цеплялся за всякие мелочи, и мысль с жадностью голодного пса тут же хваталась за посторонний предмет, лишь бы не упустить, не позволить... Вот так ехать хотелось как можно дольше, и чтобы дорога не кончалась. Застрять бы теперь между двумя домами, завязнуть во времени и этом прозрачном воздухе как мошка в янтаре. Остановить в мгновение абсолютного покоя и пусть проблемы остаются там, снаружи. Щелкают зубами от бессилия, но не тревожат его. Не сейчас...

Иван появляется в усадьбе в оговоренное время, но все равно неожиданно. Илья очень раз приезду друга, но к сожалению именно сейчас, сегодня занят какой-то чрезвычайно выгодной сделкой и не может уделить гостю достаточного внимания. Все разговоры о матримониальных делах переносятся на вечер.

Надежда, понимая, что может упустить последнюю реальную возможность переменить судьбу в свою пользу, решается на разговор с Корфом. Подкарауливая у лестницы и едва дождавшись, пока он устроится в своей старой комнате, девушка чуть не силой уводит его в беседку, где состоялось их первое объяснение. Напор и отчаяние, с которыми она тянет его именно туда, на то самое место, производят совершенно обратное действие. Они не пугают, но придают уверенности, скрепляют воедино кусочки мозаики, которая совсем было рассыпалась дорогой к имению Луговского.
Надя в смущении, начинает разговор о том, что было за время их разлуки, но тема немедленно соскальзывает к свадебным приготовлениям и девушка замолкает на полуфразе. Повисает неловкое молчание, обоим понятно что сейчас должно произойти что-то окончательное, что расставит все точки на положенные места, и ни один не хочет начинать этот разговор. Надя рассматривает сидящего напротив человека, мучительно пытаясь найти зацепку, правильные слова чтобы что-то доказать, исправить... Но бреши нет, перед ней уже не тот, слабый и беспомощный, который пригрезился ей во время первого разговора... Сейчас именно он тихо и безжалостно начинает рассказ о предстоящей церемонии, говорит о ней как о событии пусть и будущем, но практически свершившемся. Припоминает, что и ей как свояченице приготовил маленький подарок, который, он надеется, будет принят благосклонно. Надя не хочет в это верить, сперва просто качает головой, наконец не выдерживает и начинает говорить, все быстрее и громче, что это неправильно, что Вера, она хорошая, правильная и старшая, но разве этого достаточно для счастья? Едва не кричит: "Но люблю-то вас я!"
Это слышит Вера (непонятно, как много, но точно слышала про влюбленность (любовь?) Нади к Ивану). Иван очень тихо, как разговаривают с больным или капризным ребенком, уговаривает Надю успокоиться. Потом он уходит, а она остается в беседке, плачет. Последняя возможность помешать свадьбе упущена.

Вера, став невольной свидетельницей разговора, убеждается в своих старых подозрениях относительно Нади. Ей жалко сестру, но и обидно – в личных разговорах Надя так пеклась о счастье Веры и ни разу не обмолвилась о собственных чувствах. Слово за слово, шаг за шагом и тоненький росток обиды уже прочно укореняется в душе девушки: сколько можно прощать сестре ее ребяческие выходки? В запале припоминаются мельчайшие обиды последних лет, и даже детские шалости, за которые наказания распределялись неравномерно, давая куда больше поблажек младшей сестре. Нет, никаких личных счетов, просто хоть раз в жизни Вера должна поступить правильно исходя из собственных интересов, не оглядываясь на нужды матери и сестры. Но все же она не хочет недомолвок между собой и Иваном и решается поговорить с ним начистоту.

Барон обнаруживается в библиотеке и сам первым начинает разговор. Впрочем, светская беседа – не то, что занимает голову обоих, так что пустой разговор глохнет на середине. Уже второй раз Иван вязнет в неловком молчании, но на этот раз все по-другому. Впрочем, понимает он это не сразу. Уже было собравшись повторить давешнюю бодрую речь о предстоящем венчании и заготовленных подарках, разве только запутавшись во вступительных словах, Иван слышит прерывающийся от волнения, очень тихий голос Веры. Начав издалека, она рассказывает, как все его тут ждали, что Илья заботился о ней будто о родной дочери и так потратился на приданое, что ей даже неудобно. Не столько перед Ильей – эти хлопоты ему, казалось, даже в радость, сколько перед сестрой. Нет, Надя слова худого не сказала, но видно, что не по сердцу эта свадьба. А предчувствиям сестры Вера за долгие годы доверять научилась, так что чем ближе становился назначенный срок, тем больше сомнений, правильно ли все. Собравшись с духом, Вера прямо спрашивает, не сожалеет ли он о своем предложении. Иван просто подтверждает, что хочет, чтобы она стала его женой.

Следующие несколько дней тонут в хлопотах. Надежда все дни тиха, в разговоры не вступает и из комнаты своей выходит только к последнему ужину. Впрочем, в суматохе мало кто обращает на это внимание.
В вечер перед венчанием Иван дарит заготовленные два медальона, пообещав обеспечить материальную сторону вопроса, как только барышни определятся с портретами "для памяти".

Венчание, на котором присутствует и Надежда. Всю церемонию она стоит, забившись в угол, и не отрывая взгляда смотрит. На лице – никаких эмоций.
После венчания – скромный обед. Иван почти шантажом заставил общительного Илью не устраивать шумного застолья. Упирая, что за время своего пребывания здесь ни с кем близко сойтись не успел, а видеть на собственной свадьбе чужаков не желает. Все проходит спокойно, хотя между сестрами и наблюдается некоторая напряженность.
Молодые отправляются в поместье Корфа. Надя долго смотрит вслед удаляющейся коляске…

 Отправлено: 22.02.08 19:03. Заголовок: lynx пишет: Аля, сп..

lynx пишет:

цитата:

Аля, спасибо (очень здорово, когда есть такой постоянный и благосклонный читатель - способствует продвижению вперед )

Очень рада, что способствую такому полезному и интересному делу.

Зря Надя не рассказала сестре о своей любви. Если бы был серьёзный и искренний разговор, то Вера могла совсем иначе отнестись к чувствам сестры и возможно отложила бы свадьбу. А сейчас между девушками начало расти отчуждение.

Линкс, спасибо! Очень похоже на Ивана. Читаю и словно вижу его в молодости.

 Отправлено: 26.02.08 02:11. Заголовок: Аля пишет: Зря Надя..

Аля пишет:

цитата:

Зря Надя не рассказала сестре о своей любви.

А что бы это изменило? Честно говоря, даже представить такой разговор в сложившихся обстоятельствах мне сложно - и дело даже не в скрытности, просто он сейчас, в это время ничего не решит. Может быть, потом...

И - спасибо за поддержку. Она подвигает на подвиги , так что даже сложить слова рядками получается куда эффективнее, чем раньше.
Так что - продолжаем движение, вперед, к будущему. Смотреть, какое оно светлое


XI

Глухая ночь. За окном чернильная темнота, не видно ни деревьев, ни пруда, мимо которого они проезжали на коляске, никаких дворовых построек. Тишина, но не абсолютная, а живая – заоконная тьма ворочается, вздыхает, шевелит листья далекого леса, стонет где-то в щелях чердака, стучит незапертой оконной створкой. И от этого девушке, сидящей в глубоком кресле, становится еще неуютнее. Еще более одиноко.
Она вздрагивает от стука, но ничего страшного. В приотворенную створку просовывается круглая, сонная и недовольная физиономия горничной – "Принести чего, барышня?" Нет, ничего не надо. Того, что разгонит эту тьму, тебе все равно не достать.
Ну, не надо – и ладно. Дверь закрывается, но ворчание все еще слышно: "И чего так поздно сидеть, только свечи переводить. Одно слово – хозяйка!.."
От этих ненароком подслушанных слов Вера еще больше съеживается в кресле. Потом приподнимается и начинает одну за одной задувать свечи в канделябре. Одна, две, три, четыре... На пятой на мгновение замирает, оглядывает темноту комнаты, огромную пустую кровать и возвращается в свое кресло. Оно по крайней мере не такое громадное, в нем сложнее потеряться. И можно притвориться, что этот день только начинается, и вспоминать, вспоминать...
А за окном ветер продолжает трепать шевелюру невидимого леса.

Последние дни были как в тумане, все теребили девушку, не давали ни на минуту остановиться, задуматься о предстоящем. Из дворня, и деревенские девки, собиравшие и наводившие последний лоск на приданое, перешептывались, многозначительно пересмеивались и краснели. Однако в присутствии барышни (когда давали себе труд это присутствие замечать) все пересуды смолкали, так что о предмете шуток можно было лишь догадываться. Если хотелось, разумеется.
Надежда, против обыкновения, вела себя слишком тихо. Обычно смешливая и неугомонная, она вовсе не показывалась из своей комнаты. Когда же Вера попыталась серьезно поговорить, едва не выставила сестру из комнаты. Нет, не физически, но отчуждение между девушками ощущалось настолько сильно, что находится наедине было невыносимо. Обида с обеих сторон, беспричинная по видимости, но идущая глубоко изнутри, дошла до того, что даже попрощаться при отъезде они не смогли. А тогда, едва войдя в комнату, Вера впервые почувствовала одиночество. Впервые поняла, что отныне им предстоит расстаться, надолго, навсегда, так что даже если встретятся, идти будут по совершенно разным дорогам.

Венчание – торжественный обряд, запомнившийся урывками, отблеском свечей в золоте окладов и звоном в ушах от ощущения чего-то значительного, громадного и судьбоносного. После этого вся жизнь ее должна пойти совершенно иначе.
Парадная трапеза с шутками-прибаутками, заставляющими краснеть не только молодую жену (как странно звучит! непривычно и будто щекотно от неловкости), но и молодого мужа вгоняющих в истинно юношеский румянец. И от этого безобразия (как же, такой матерый вояка, а краснеет аки девица. Красна девица!) только вошедший в раж Илья разражается еще не одной историей из своего славного боевого прошлого. Естественно, историей, которую можно рассказать в присутствии благовоспитанных дам и кавалеров.
Прощание на крыльце. Мужчины о чем-то договариваются в сторонке, Вера стоит внизу у подножия лестницы, Надя – в дверях дома, зябко кутаясь в огромный платок. Наконец, все мужские, хозяйственные и неотложные дела решены. Мужчины пожимают руки, Илья крепко-крепко, от всей души обнимает племянницу и символично передает ее "с рук на руки" мужу. Иван подсаживает Веру в коляску, садится рядом и приказывает кучеру трогать. Им предстоит еще долгая дорога, пока к вечеру они достигнут конечной точки путешествия – нового, семейного гнезда.
Остается бросить последний взгляд на ставший уже таким родным дом, заметить, что Илья у всех на виду украдкой смахивает слезу – нет-нет, разве может настоящий мужчина плакать? Это верно соринка в глаз попала! И еще увидеть, как сестра, такая родная всю жизнь и чужая сейчас, все-таки поднимает руку чтобы помахать на прощание.

Дорога домой была трудной. Нет, не тяжелой – просто чужой и очень долгой. Уже начинало смеркаться, когда коляска приблизилась к почтовой станции, где они остановились дать роздыху коням и немного отдохнуть самим. О том чтобы заночевать здесь не могло быть и речи, и через час путники вновь отправились в дорогу.
Зябкая темнота постепенно скрывала окружающий пейзаж, однако возница как-то (и, похоже, весьма неплохо) ориентировался в окружающем пространстве. Во всяком случае на вопрос барона, когда же они будут на месте, ответил не неопределенным хмыканьем, а деловитой россыпью географических названий, незнакомых имен и точным указанием, что к полуночи поспеют. Как будто это было очень важно – поспеть именно к полуночи. Впрочем, Корфа это удовлетворило, так что щелкнув крышкой часов, он позволил себе удовлетворенно откинуться на подушки и успокоительно похлопать девушку по руке – скоро все будет в порядке. Уже почти дома.

Несколько поворотов, и возглас барона "Смотри!" – над огромным прудом, или озером, но слишком правильной формы начинает просматриваться громада дома. Он должен быть прекрасен в лунную ночь, когда колонны и резные украшения белеют в голубоватом свете земной спутницы. А сейчас это просто очень большой дом. Чужой дом. Твой дом.

Коляска подъезжает к парадному входу, из дверей которого уже выходит несколько человек. В темноте барон помогает девушке спуститься, проводит ее до дверей где представляет своей жене, баронессе Вере Петровне Корф, управляющего, экономку и – взмахом руки – тут еще полно народу, у тебя еще будет время всех узнать. А теперь – не будет ли в доме чего пожевать? Час поздний, но они едва не полсуток (небольшое преувеличесние в этом деле не повредит) в пути, и даже если хозяев не ждали, у запасливой Вари обязательно должно было что-то заваляться. Не дадут же хозяевам пропасть с голоду?

Стол пусть и не ломится (грех это – полуночничать, потом всю ночь кошмары сниться будут), но и с голоду пропасть не дают. Вот только Катерина Николаевна, решившая сама обслужить хозяев (все-таки новая хозяйка, неясно, как дом примет, какие порядки наводить станет – потому и надо все представить в лучшем виде), недовольно поджимает губы. Не барыня –девчонка, с дороги и устатку полупрозрачная и такая молоденькая, что кажется не в жены – в дочки барону годится. Впрочем, обманчиво впечатление – нечаянная встреча взглядами, и уже не испуганная девочка, а взрослая женщина, хозяйка, под строгим непроницаемым взглядом серых глаз которой сробеешь почище чем от окриков хозяина.
Неведомой опасностью веет от новой хозяйки, неприветливостью, строгостью и новыми порядками.

Ночь бесцеремонно отвоевывает свое, и так что даже в столовой при дюжинах зажженных свечей становится неуютно. Корф поднимается из-за стола и, подозвав Катерину Николаевну, деловито вполголоса распоряжается. Время уже позднее, оба они очень (и даже как-то с нажимом) устали, так что он проведет сегодняшнюю ночь в кабинете. И, он надеется, в их спальне все готово? Чтобы Вера Петровна могла с удобством разместиться там.

Остаться вдвоем оказалось сложнее, чем представлялось. Заполненный хлопотами день помогал оттянуть этот момент надолго, почти до бесконечности. И теперь, когда должно было произойти что-то новое, поворотное... теперь было по-настоящему страшно, и хотелось ухватиться за теплую руку, прижать ее к бешено колотящемуся сердцу и замереть, не отпуская!..

Катерина Николаевна вернулась, и барон, прихватив со стола свечу, повел Веру по темным коридорам. У полуоткрытой двери в спальню (Эта комната отныне в твоем полном распоряжении!) запнулся, пропустил девушку вперед и замер в нерешительности. Впрочем, ненадолго – ведь он прекрасно понимает, как она устала, сколь долгой была дорога и суматошным весь этот день, так что предоставляет ей право качественно выспаться, отдохнуть и уже завтра, с новыми силами!.. Он же проведет ночь в кабинете (и нет-нет, не надо беспокоиться! он так давно почти живет там, что успел обзавестись не только письменным столом, но и настоящим спальным местом, исключительно для размышлений о высоком!) Засим позвольте откланяться, и добрых снов на новом месте. А завтра расскажешь, кого видала...

Но сон не шел – ни добрый, ни какой вообще. Воспоминания о счастливой семейной жизни родителей были скудные, проблемы последних лет многое заслонили, затерли в памяти. Но ощущение уюта, единения сохранялось долгие годы. И пусть наивным было думать, что в новом доме все сразу станет своим – надежда на это, как оказалось, жила в ее сердце несмотря ни на что. И вот теперь, оставшись одна в незнакомом доме, среди чужих людей которым еще только предстояло (полагалось) стать ее семьей, Вера впервые за последние годы расплакалась. Усталость, одиночество, разлука с сестрой (впервые за всю жизнь расстояние между ними было больше, чем просто на взгляд, возглас, на несколько стен), и даже отсутствие привычного бремени – ухода за матерью – все это обрушилось тяжелым грузом, стремясь раздавить девушку. Но слезы тоже не помогали, и высохли сами собой. Осталась только живая темнота за стеклом, и отражение свечек – пять, четыре, три, две... одна.

В дверь постучали. "Вера Петровна, вы не спите?" – но в приоткрытой двери не недовольная физиономия горничной. Экономка, так холодно принявшая молодую хозяйку – только теперь, в полутемной спальне ее взгляд не кажется испытующим. В нем усталось, и любопытство, и – может быть – даже участие. Потому что где это видано, чтобы молодую жену в первый день одну бросать, пусть и под убедительным предлогом.
"Рассвет скоро – может, приляжете? Барин уж больно беспокоился, что устали, а вы не спите. Может хотите чего? Я тут принесла..." И совсем по-домашнему крынку молока на стол, с уютной салфеткой и чем-то ароматным на тарелке. И ждет.
По-хорошему так, по-домашнему.
Потому что ты теперь – дома...

 Отправлено: 31.03.08 19:49. Заголовок: lynx пишет: А что б..

lynx пишет:

цитата:

А что бы это изменило?

Возможно, Вера отложила бы свадьбу. Или серьёзно поговорила с Иваном. Трудно сказать. Но лучше быть откровенными с близкими людьми.

lynx пишет:

цитата:

Впрочем, Корфа это удовлетворило, так что щелкнув крышкой часов, он позволил себе удовлетворенно откинуться на подушки и успокоительно похлопать девушку по руке – скоро все будет в порядке.

Тоже мне ласка у новобрачного.

Что-то будущее не очень светлое. Мало того, что Надя несчастна. Так и Вере плохо. Ничего себе - первая брачная ночь. Впрочем, на ИИ очень похоже.

Линкс, спасибо за продолжение. Я тут долго пропадала, но, надеюсь, будет ещё кусочек. Хоть и невесело живут герои, а интересно, что же между ними произойдет. Жду.

 Отправлено: 01.04.08 00:01. Заголовок: Неужели продолжение?..

Неужели продолжение???? Я успела за это время дочку родить, а сейчас нам 1 год и 2 мес. Может когда в школу пойдет дочка - конец будет Очень жду продолжения

 Отправлено: 04.05.08 22:25. Заголовок: Надо же, заглянула с..

Надо же, заглянула случайно

 Отправлено: 22.06.09 22:10. Заголовок: Огромное спасибо все..

Огромное спасибо всем, кто читал историю, кто ее помнит, и еще большее - комментаторам. Сам факт вашего существования подвигает на подвиги и заставляет проснуться впавшую в летаргический сон музу. Глядишь, история и перевалит за половину

Юрина, с моими темпами написания единственное, что можно утверждать с уверенностью - история кончится раньше, чем дочка отправится в институт.
Хотя и это не гарантированно

Итак, продолжаем разговор!

XII

Ритуалы держат дом покрепче самых горячих клятв и пышных обрядов. И теперь, спустя менее полугода после своей женитьбы, барон Корф все больше убеждался как в верности решения жениться, так и необычайной продуманности выбора супруги. Сейчас даже трудно было вспомнить, почему первое появление баронессы в собственном доме вышло таким скомканным. Впрочем, сама баронесса предпочитала об этом не вспоминать, а чего не сделаешь чтобы помочь супруге и поддержать мир в семье.
Собственно, все неловкости окончились так толком и не начавшись: истинное сокровище Катерина Николаевна каким-то непостижимым образом за один день умудрилась крепко подружиться с Верой, а две женщины, действующие в согласии, как оказалось могут решить практически все.
Как бы там ни было, уже с первого дня пребывание новой хозяйки пошло дому на пользу. Не было никаких потрясений и перемен, но порядок, в который экономка постепенно приводила запущенное холостяцкое хозяйство, с появлением хозяйки номинальной окончательно утвердился во всем доме, а с течением времени грозил распространиться еще шире. Распорядок дня, необязательный холостяку, в семейном состоянии оказался вещью незаменимой. И даже такая мелочь как во время поданный обед или аккуратно сложенный камин способна успокоить расшатанные нервы. Как-то незаметно Корф приучился, что рядом всегда есть эта тихая женщина, есть с кем разделить не только бытовые неурядицы, но вековую философскую мудрость и радость простого человеческого бытия.
Вот и теперь, по въевшеся уже в дни традиции, дневная прогулка (ах, как же давно не было солнца! Кажется, целую вечность, по крайней мере три недели), а после в кабинете он будет просматривать почту, или расходные книги, или еще что-нибудь столь же будничное. А его Вера в кресле напротив, и солнечный лучик запутается у нее в волосах, и от ее присутствия самые будничные дела станут важными и исполнятся огромного смысла...
Сегодняшнюю программу дневных дел как раз составляли письма. Несколько посланий уже лежало на столе, когда разгоряченные прогулкой, раскрасневшиеся с мороза хозяева заняли предписанные ролью места и позволили начаться представлению.
– Нет, это просто напасть какая-то. Итак, скоро, моя дорогая баронесса, мы будем иметь честь быть представленными новой княгине Долгорукой! – Корф просто сиял от радости. И неясно было, что именно стало тому причиной, близкая ли женитьба старого друга или румянец, густо заливший щеки его жены (удивительно, но одним из главных развлечений последнего времени для Ивана стало вгонять в краску собственную супругу – полная самообладания на людях, она неудержимо краснела, стоило именовать ее полным титулом наедине; как будто давала волю смущению ее нынешним положением).
И тем не менее Долгорукий действительно женился. Больше того, и от этой ремарки друга Корфа еще больше разбирало какое-то совершенно неправильное веселье – Петр писал, что слугам в поместье не придется особо ломать привычки, ибо избранница его, княжна В. не только инициалами сходна с прежней хозяйкой (стало быть, и монограммы менять не придется – и удобно, и экономия средств), но даже характером чем-то одинакова с покойной Марьей Афанасьевной. Так что, Бог даст, и при новой княгине порядок будет ничуть не меньше чем при старой.
Еще бог весть сколько Корф мог наслаждаться рассуждениями о будущей женитьбе друга, если бы внимание его не привлек следующий пакет. Смутно знакомый мужской почерк с натужными завитушками, а в качестве адресата – "А это письмо для вас, моя дорогая баронесса". Это было крайне неожиданно – за пять месяцев пребывания "дорогая баронесса" получила всего две коротенькие записочки-поздравления от любезного дядюшки, самой пространной частью которой были витиеватые извинения "ах, я совершенно разучился писать молоденьким барышням". Похоже, Илья, не в состоянии окончательно определиться с новым статусом племянницы, всем формам общения предпочел роль стороннего наблюдателя. От сестры Вера не получила ни полстрочки.
Впрочем, и сарказм, и вертевшаяся на кончике языка колкость пропали даром – растерянный взгляд Веры свел на нет все возможные продолжения серии "не будете ли любезны познакомить меня со своим поклонником, любезная Вера Петровна". Тем более что таковым и на этот раз оказался старый друг и уже родственник Илья. Корф было приготовился отпустить ехидное замечание о незапланированной встрече друзей и потребовать дополнительных приборов к обеду, как игривое настроение в кабинете будто ветром смело. Вера, побледневшая до синевы, с каким-то отчаянием раз за разом пробегала глазами странички письма. Внезапно она остановилась и невидящим взглядом уставилась на что-то, доступное только ей:
– Мама умирает, – и застыла на месте, как оглушенная произнесенной вслух этой новостью. Помедлив с минуту, безжизненным тоном добавила, – я должна ехать. Сейчас.
Она заторопилась было собираться, но Корф, придя в себя, наконец, после неожиданного известия, потребовал от жены последовательно – успокоиться, подробных объяснений и четкого плана действий. Потому что без обеда, одну и на ночь глядя он ее не отпустит даже ради свидания с умирающей.

Спешка была напрасной. Илья так сильно затянул со своим посланием, что даже торопливый выезд ранним февральским утром уже на следующий день по получении известия привел юную баронессу лишь к похоронам, которые к тому же откладывали исключительно в ожидании старшей дочери покойной (благо, погода была морозная и думать приходилось скорее не о сохранности тела, а о том, не отложить ли вообще все погребальные мероприятия до начала весны).
В доме стояла странная атмосфера. Запах тяжелой смерти, лекарств, свежей и очень тщательной уборки был понятен. Но к нему примешивался явственный дух какой-то тайны, в которую посвящены все, но о которой никто не хочет говорить. Потому ли, что она столь неприглядна, или просто обсуждать тут нечего, тем не менее недоговоренность, разлитая в воздухе, оглушала и не позволяла думать ни о чем. Илья выглядел удрученным – клятвы и обещания обязательно уведомить Веру о состоянии матери оказались нарушены. Не сказать чтобы он не пытался сдержать данное слово, однако в данном случае все оправдания были напрасны. Но этого было мало, казалось, за его неловким обращением с племянницей стоит нечто большее, так что Корф поставил себе задачу – непременно выведать, что бы там ни было. И как только представится удобный случай.

Все попытки Веры как невзначай встретиться с сестрой оказались тщетны. Надежда не появилась ни на скромной трапезе "чтобы вы, мои дорогие, не умерли с голоду пока в этом доме приготовят ужин", ни на самом ужине. Хуже того, на следующее утро уже собравшихся в церковь домочадцев она через горничную предупредила, что ей очень нездоровится, и она просит прощения, но на отпевании быть не сможет. Корф было заикнулся про приличия, но сразу замолчал. Не время для споров.
Служба и похороны минули своим чередом, собрав мало народу. Почти никто не знал покойную лично, еще меньше решили отправиться в такую даль по морозу свидетельствовать свое уважение.
По возвращении домой Вера почти сразу прошла к сестре. Слишком многое, и крайне нехорошее, успела передумать она за время службы, чтобы сейчас давать волю каким-то сомнениям или обидам. Мужчины же, использовав внезапную свободу, предпочли запереться в кабинете, впервые за несколько месяцев оставшись сугубо в мужской компании – вино, табак и два изрядно соскучившихся друга.
Как ни удивительно, но новостей, которыми непременно заинтересовался бы Корф, оказалось изрядное количество. За короткое лето в поместье Ильи он так незаметно для себя познакомился с местным окружением, что пусть из третьиз рук, но теперь активно любопытствовал и как движутся дела с тяжбой у помещика Х. с его соседом Б., и не собирается ли вышедший в отставку поручик А жениться на уже порядочно ожидающей его девице Р., особенно с учетом что папенька ее за последний год ухитрился проиграть обещанные в приданое деревни даже не один, а целых три раза, и еще много-много самых разных сплетен, так удачно заполняющих время в уездных гостиных.
Неизвестно, сколько бы длилась приятная беседа, но внезапно дверь кабинета распахнулась. К удивлению мужчин, на пороге возникла Вера, и похоже только для того, чтобы тут же решительно утвердить:
– Надя едет с нами. Возможно, хоть так что-то выйдет.
Мужчины только озадаченно переглянулись, а Корф сумел выдавить что-то вроде "Да, дорогая", на что Вера согласно кивнула и вновь оставила мужчин наедине с их мужскими делами.
Однако особого разговора больше не клеилось. В воздухе осязаемо повис вопрос "что это было?", и друзья молчаливо пускали клубы дыма в надежде, что другой начнет тяжелый разговор. В конце концов Илья не выдержал:
– Я же не против, пусть Надя живет у нас. Мы с Елисаветой Андревной будем рады предоставить ей кров и все прочее...
Окончание фразы повисло в воздухе, будто произнесенное вслух незнакомое имя привело в дом, в эту комнату еще одного, совершенно чужого человека.
Впрочем, чужой эта дама оказалась только для барона. Илья, как выяснилось, уже несколько месяцев подолгу пропадал в уезде, где вел непрерывную осаду некого неприступного бастиона. И вот наконец гарнизон согласился капитулировать, дав формальное согласие. И хотя официальная дата пока не назначена, все основные гарантии по делу даны, так что Илья смеет давать ответы от них обоих. "Уж не знаю, что во мне ей так приглянулось" – ухмылялся Илья, – "но могу тебя уверить, это во всех отношениях достойная дама". Дама была вдовой гренадерского капитана, с несомненными достоинствами в виде солидного капитальца и душевного нрава, и небольшим недостатком, перешедшим, похоже, по наследству от покойного мужа. На вопросительный взгляд друга Илья лишь протянул "видишь ли, когда в семье два гренадера... ну да мне оно только на руку, что особых реверансов не потребуется". Муж ее сгинул в сражениях где-то под Смоленском еще в июле 1812, и уже более года она вынуждена тратить совершенно нелишние в жизни средства на то, чтобы достойно принимать полдюжины кавалеров. Илья с крайним негодованием сокрушался о напрасных тратах дамы сердца, и настроение в комнате быстро улучшилось. Конечно, достойная Елисавета Андревна составит наилучшую партию его друга, Иван в этом ничуточки не сомневается. А Наде, несмотря на все заверения дяди, будет куда лучше с сестрой – уж в чем-в чем, а в суждениях подобного рода он жене доверяет.

– ...и, представляешь, этот здоровый лоб (прости, дорогая, я знаю что он твой любимый дядюшка, но это никак не противоречит), так вот этот твой дядюшка не знал, как мне обо всем этом рассказать. Ну не... можно подумать, он у меня ее руки просит. Может, не отдавать, как ты полагаешь?
Барон уже битых полчаса пытался развеять тяжелую атмосферу. Собственно, особо ничего не происходило, но непонятное настроение жены действовало угнетающе. Еще когда Вера только возникла в дверях кабинета и так удачно подвигла Илью на признание, у Корфа ощутимо засосало под ложечкой. Было ли то предчувствие грядущих перемен в, казалось, только устоявшейся жизни, или ему просто не понравилась такая, другая Вера, в любом случае нужно было попытаться все разъяснить. И все возможное по этому поводу Корф уже испробовал. Он рассказал о будущей помещице Луговской ("Илья божится, что в куче уездного мусора отыскал истинное сокровище"), передал, а частью досочинил, все уездные сплетни, даже попытался выстроить будущую жизнь с учетом изменившихся обстоятельств. Но добился немногого: Вера лишь коротко упомянула о тяжелой смерти матери и что она безмерно виновата перед сестрой что оставила ее наедине "со всем этим". Было это из-за того, что Надежде пришлось безотлучно дежурить у одра умирающей, или тому явилась еще какая причина, барону так и осталось неясным. Вера лишь пообещала, что Надя никоим образом не стеснит их в доме, а ей самой все не будет так одиноко – ведь не может же она держать мужа все время привязанным к поместью и к себе?
Глухая недоговоренность висела в воздухе. Корф знал, что разговор не окончен, что к теме еще придется вернуться, и не раз, но сейчас он хотел только одного – любым способом убрать напряженность между собой и Верой. Не то чтобы ему хотелось выслушивать подробности, скорее наоборот, он предпочел бы не вмешиваться в дела сестер. Но их тайна легла тяжелым грузом между мужем и женой, а подобного непорядка он уже терпеть не хотел.
Вот только никак не получалось найти правильных слов.
А меж тем время позднее, пора укладываться спать, и вся эта суета, эти женские приготовления такие умиротворяющие... Лежа на кровати, Корф расслабленно следил за женой из-под полуопущенных век и никак не мог найти предлога для серьезного разговора. Ему даже показалось, что такой мучительной теме предпочтительнее отдавать серьезные утренние часы, а ночь оставить для семейного счастья. И пусть они не дома, где он мог бы заявить свои права на супружеское ложе, да и время сейчас не подходящее, однако ничто не может помешать ему вот так просто лежать рядом, всем существом впитывая ее тепло и спокойную нежность, тишину ночи...
Только к чему эти всхлипы?
Надвинувшийся было сон как рукой сняло. Приподнявшись на локте, Иван чутко вслушивался в темноту. Единственное объяснение никак не укладывалось в голове – за больше полугода со времени знакомства он ни разу не видел, чтобы Вера не то что плакала, а вовсе открыто выказывала чувства. Нет, от мысли об абсолютной бесчувственности жены он был далек, и даже очень, но разбалованный ее вечным железным самообладанием, сейчас он был не в силах и не хотел верить, что ему предстоит быть утешителем. Он даже не умеет этого делать!
– Не плачь, не надо, – рука сама нашла в темноте ее плечо, – ну успокойся, мы обязательно все вместе отсюда уедем, и все будет хорошо. Я обещаю.
Он притянул Веру к себе и стал мерно укачивать ее как ребенка. Что-то приговаривал, обещал, уверял, заполняя тишину обрывками успокоительных фраз. И только тихо молился про себя, чтобы это средство оказалось верным. Другого у него не было.

 Отправлено: 29.06.09 22:49. Заголовок: XIII Дорога к дому ..

XIII

Дорога к дому оказалась куда труднее.
Нет, девушки вели себя хорошо, не поминая прежние размолвки и не доставив Корфу ни малейших проблем. Время от времени он оглядывал вверившихся его дорожному опыту девиц и воображал себя добрым дядюшкой, на попечении которого внезапно появились две взрослые племянницы. Прекрасно знакомый с их повадками, а также наслушавшийся несметного количества бесспорно ценных указаний от заботливой маменьки, роль которой взял на себя дядюшка настоящий. Крайне смущаясь и даже покраснев до цвета вареного рака, Илья буквально засыпал Корфа уймой крайне полезных советов, указаний и предупреждений; разве что до совета держать ноги в тепле дело в итоге не дошло. Тем не менее он не очень представлял себе, как именно пройдет их долгий путь и с колотящимся сердцем положился на волю Провидения.
Вот только одно не давало ему покоя: укрытые большой меховой полостью (одной на двоих, но очень большой и чрезвычайно теплой – возница уверял, будто она спасла ему жизнь, когда прошлой зимой сани утянуло под лед и, промокший, он несколько часов добирался до дома, согреваясь собственным теплом и "вот этой самой шкуркой, а мороз тогда почище стоял!"), зарывшиеся в лохматый мех до самых носиков, девушки, вместо того чтобы придвинуться поближе и дарить тепло друг другу, казалось, старались держаться на максимальном расстоянии, какое позволяли обстоятельства и ширина саней. Вера, похоже, дремала, или же настолько глубоко ушла в себя, что даже самые сильные ухабы на крайне неровной дороге не побуждали ее интереса к внешнему миру. Надя же изредка бросала осторожные взгляды то на сестру, то на барона, но стоило Ивану случайно встретиться с ней взглядом, торопливо отводила глаза. Больше всего походило, будто она изучает расстановку сил в предложенной ее вниманию партии, прикидывает положение игроков и примеряется, какой может быть следующий ход.
Дома, впрочем, все прошло куда проще, чем барон себе представил. Ему хлопотать не пришлось, а Катерина Николаевна, будто поняв грядущие перемены, оказалась готова не только достойно принять хозяев, но разместить сестру баронессы в доме со всеми удобствами и даже капризами – пусть не сразу, но по прошествии очень короткого времени.
Хотя совсем беспроблемным новое положение дел казалось лишь на первый взгляд. Нет, он, конечно ожидал что могут возникнуть сложности при поселении в доме лишнего человека. Доме, который совсем недавно был запущенной холостяцкой берлогой, где большая часть мебели стоит под чехлами, а полы и окна моются два раза в год по большим праздниками и под сильным нажимом, и только-только начал превращаться в обустроенное семейное жилище с четким порядком жизни не исключительно для скотного двора и служб. Разве что надеждина тихая, но непреклонная просьба – больше похожая на требование – комнаты на первом этаже, и чтобы она могла спокойно выходить на улицу, не побеспокоив никого, озадачивала. Еще больше ставило с тупик, что просьба эта возникла не от самой девушки, а спустя пару дней по приезде через Веру и Катерину Николаевну, и была сопряжена с довольно радикальным переустройством и организацией спальни в неотапливаемом и почти необитаемом сейчас крыле. Впрочем, задачка решилась скоро, благо одна из гостевых комнат располагалась в правильном месте. В ней нужно было всего лишь "немного прибраться" (удивительный вывод о помещении, последнее применение которому Корф помнил еще из своего детства: в сваленной там мебели было крайне удобно прятаться от гувернера с его географией и наставлениями). Впрочем, "приборка" не обеспокоила его лично и не породила никаких особых денежных затрат, а на ворчание горничных по поводу "барских капризов" можно было не обращать внимание.
К сожалению, перемещения в пространстве повлекли за собой и другие перемены. Пока длились хлопоты с подготовкой и переездом Надежды в новое жилище, это не так ощущалось. Барышня исправно выходила ко всем трапезам, прочее время предпочитая уединению во временном своем жилище и крайне редким одиноким прогулкам. А то что почти не ест и еще меньше разговаривает – ну так он слишком мало знает ее (сумасшедшая неделя летом не в счет), чтобы начинать беспокоиться.
Однако как только девушка перебралась в обустроенное по ее прихоти жилище, ситуация резко переменилась. Как ребенок сбегает в свой мир, получив наконец позволение оставить взрослых их делам, так Надежда спряталась в своем новом убежище. На все приглашения к столу следовал вежливый, но твердый отказ. Есть отныне она предпочитала у себя, а расположение комнаты вдали от основных жилых помещений делало невозможным как бы случайное столкновение в коридоре. И все бы ничего, вот только Вера, уяснив в пару дней новое состояние дел, обеспокоилась куда сильнее прежнего. Долгие разговоры, уговоры, даже визит уездного доктора, на котором она настояла, опасаясь за здоровье сестры – ничего не помогало. Единственное, что мог посоветовать эскулап (за исключением универсальных от всех болезней кровопускания или поездки на воды) были долгие прогулки на свежем воздухе и беседа. Причем, даже не зная сути дела, в которую ни одна, ни другая сестра предпочли его не посвящать, доктор настоятельно советовал никоим образом не касаться недавних событий – только развлечение мысли и никаких сильных переживаний.
Несложные по сути своей предписания эти выполнить оказалось куда сложнее. Хорошая погода, доставшаяся началу февраля еще от новогодних торжеств, иссякла внезапно, и тут же зарядили метели, лишь изредка прерываемые периодами затишья. Но даже в отсутствие ледяного ветра высунуть на улицу нос было весьма проблематично, настолько суровые стали холода. Что до развлечения беседой, то, несмотря на прочное перемирие, отношения между сестрами оставались много дальше от прежних доверительных, будто новый статус обеих препятствовал, расставив их по разным полочкам социальной и жизненной лестницы. Общие темы, доставшиеся с девичьих времен, иссякли крайне быстро, а единственная совместная тайна настоящего была слишком болезненна, чтобы теперь ее касаться. Так что рекомендованные к усердному проведению терапевтические часы заполнены были рукоделием, по-правде не очень-то милым обеим, и напряженным молчанием в попытке придумать тему разговора. И тем не менее каждый день в один тот же час девушки покидали личные комнаты, встречались в гостиной и старательно, шаг за шагом , проходили уже заученные па предписанной доктором светской терапии. Была ли в том какая-нибудь польза? Неясно, хотя порой сама мысль о хорошем может воплотиться и дать реальные плоды.

Странное это состояние тянулось несколько недель, так что барон Корф уже начал терять свойственное его натуре ангельское долготерпение, и даже по временам раздражался, не в силах определить свой нынешний статус в доме. Придуманной легенды про доброго дядюшку хватало на дневные часы, занятые какими-никакими, но делами. Ночи же, до той поры наполненные чинным общением с супругой, оказались теперь пусты – Вера настолько выматывалась, пытаясь хоть как-то разрешить сложности с сестрой, что сил на собственную семью у нее просто не оставалось. Нет, отказывать ему она не смела, но каждый раз будучи телом здесь, в мыслях своих уносилась так далеко, будто и вовсе выходила за пределы и этого дома, и даже этого мира.
Вязкое безвременье это закончилось внезапно. Барон уже несколько часов ворочался в собственной постели, не в силах даже на несколько минут забыться сном. Подушка казалась слишком горячей, перина будто набита лежалой позапрошлогодней соломой, одеяло не давало свободно вздохнуть, а в голове постепенно зрела мысль встать и что-нибудь сделать. Сейчас и крайне решительно, так что спустя пару минут Корф, закутанный в халат, в мягких домашних туфлях на босу ногу, взъерошенный и сердитый, уже открывал дверь собственной библиотеки. Читать, писать, даже просто посидеть с бокалом хорошего бренди и трубкой – что угодно было сейчас предпочтительней, чем отлавливать за хвост ускользающий в душной тьме сон.
В библиотеке горел свет. И еще там была женщина. В домашнем платье, с вольно распущенными рыжими волосами, она уютно устроилась в его кресле, примостила на подлокотнике какую-то книжку и, казалось, не замечала ничего вокруг. Иван растерянно застыл на пороге, не в силах выбрать остаться или незаметно исчезнуть, не потревожив ночную гостью. За все время пребывания Нади в его доме он не оставался с ней наедине ни единой минуты, и теперь совершенно не представлял, что с ней делать. Возвращаться же к себе казалось пыткой, лишь усиливавшейся от сознания, какой ночной жизни он стал свидетелем. Неизвестно как долго бы тянулось это нерешительное топтание, если бы, потревоженная сквозняком, девушка не подняла голову. В полутьме было непонятно, растеряна она, напугана или просто с любопытством разглядывает полночного визитера, но скрывать свое присутствие дальше стало решительно невозможно. И барон наконец вступил внутрь, зачем-то мелко кланяясь и с трудом формулируя пространные извинения без начала, конца и определенного содержания:
– …не хотел вас потревожить не спалось… хотел вот что-нибудь почитать, вижу – свет… сейчас уйду, только книжку… извините что нарушил… Ой! – к счастью, реакция у него оказалась лучше, чем наблюдательность, так что резной стул, прочно вцепившийся в длинную полу халата, был пойман буквально в паре сантиметров от пола. – А кто его сюда поставил?
Корф растерянно хлопал глазами, разглядывая и явно не узнавая коварный предмет обстановки.
– И зачем, вот в чем вопрос?
– Но он всегда там стоял! – девушка наконец подала признаки жизни, и не перепуганным криком.
– Нет, я точно помню, его здесь раньше не было. А сейчас как из-под земли вырос. Под ноги бросился, шумит. Я вас не напугал? Извините…
– Нет-нет, что вы! Наверное, это я должна просить прощения. Но мне было так грустно, а у вас такая хорошая библиотека. Я думала взять что-нибудь к себе, но никак не могла решиться на что-то определенное, и вот… – несмотря на то, что лицо ее оставалось затененным, теперь Корф мог с уверенностью сказать – она улыбается. Пусть напряженно и смущенно, но совершенно точно не собирается кричать и плакать. Значит, можно не утешать, а продолжать светскую беседу.

Разговор протянулся глубоко за полночь. Корф очень хорошо помнил указания доктора не тревожить и не волновать девушку расспросами, поэтому сейчас он решил сосредоточиться на введении ее в курс здешних дел. К его удивлению, она успела неплохо освоиться в доме, познакомиться лично почти со всеми обитателями особняка и, хотя согласно кивала его разглагольствованиям, казалось, имела по многим вопросам свою собственную точку зрения. Вообще оказалось, что Корф представлял себе ее нынешнее положение несколько однобоко. Это не было совершенно оторванное от жизни существование, скорее естественное одиночество девушка наполняла приятными ее настроению делами и людьми, совершенно искренне стараясь встроиться в жизнь дома и не беспокоить понапрасну его обитателей. Сказать, что подобное отшельничество было для нее уж очень желанным, нельзя, однако и тяготиться им она не собиралась. Больше того, как оказалось отшельничество это было весьма условным, ибо едва не половину своего свободного времени (впрочем, за исключением пары-тройки часов на занятия с сестрой, оно все было свободным) Надя проводила не где-нибудь, а на кухне. Суровой Катерины Николаевны девушка как могла избегала, зато хранительница очага Варвара стала ей почти подружкой, насколько возможна дружба между девушками столь различного положения.
Время пролетело незаметно, и только в очередной раз поймав Надежду на отчаянной попытке подавить зевоту, с улыбкой предложил все-таки не дожидаться рассвета. Все равно он летом красивее, да и происходит неизмеримо раньше. А договорить они еще успеют, благо, тем осталось еще немало.
Раходились совершенно по-заговорщицки: Надежда выскользнула первой, и Иван долго прислушивался к звукам в коридоре, неспешно раздумывая о сегодняшнем происшествии. Сказать, что он был удивлен, было мало. Только сейчас, оставшись наедине со своими мыслями, он окончательно понял, насколько ошибался, предоставив делам в доме течь без всякого контроля. Положившись на краткие доклады доктора и крайне скупую информацию Веры, он был уверен, что с ее сестрой все очень и очень плохо. Настолько, что не сегодня-завтра придется готовиться к новым похоронам, потому что тоска сведет девочку в могилу. Сейчас же он ясно видел, что девочка если не в полном порядке, то во всяком случае куда лучшем состоянии, чем представлялось ему, а, возможно, и доктору. Про Веру такой уверенности не было, но в отношения сестер он предпочитал не лезть с самого начала.
Уже добравшись до своей комнаты и погрузившись, наконец, в мягкое тепло постели, он окончательно определил для себя, что о сегодняшнем происшествии не расскажет ни единой душе, а завтра ночью снова пойдет в библиотеку.

 Отправлено: 07.07.09 22:13. Заголовок: XIV Они не назначал..

XIV

Они не назначали друг другу свиданий, но случайные ночные встречи прочно вошли в обиход за какую-нибудь неделю. Оба дожидались когда совсем затихнут все звуки засыпающего дома, и затем поодиночке проходили в библиотеку. Как правило к этому времени там уже были и что-нибудь съестное, и бутылка хорошего вина, и обязательно запас новых свечей – после того случая, когда Корф проявил благородство и, пожертвовав последний свечной огарок Надежде, был вынужден пробираться к себе наощупь, разбил коленку и почти – напольную вазу, он предпочитал не рисковать.
Нельзя сказать, что таиться было столь уж обязательно – в конце концов, ничего предосудительного они не делали. Правда, объяснять это непосвященным было бы трудновато, но о таких проблемах ни Надя, ни Иван предпочитали не задумываться. Тем не менее в дневных приготовлениях, а после ритуале сбора в условленном месте было что-то неуловимо обаятельное, ребяческое и вместе с тем романтическое. Корф вспоминал себя мальчишкой, когда втайне от родителей и, что было куда сложнее, гувернера, прятался здесь же по ночам, чтобы при свете полной луны разглядывать папенькины альбомы с гравюрами или читать запретные для ребенка книжки. Свечи он зажигать не решался, и до сих пор самым горьким разочарованием его жизни были те ночи, когда в полнолуние все небо оказывалось затянуто плотным ковром из туч. Это означало, что и без того редкие часы свидания с книжкой для себя откладываются еще минимум на месяц. И пусть сейчас никакого гувернера не было, и барон ощущал себя полновластным хозяином в доме, романтизм ночных встреч втайне от всех оставался, и лишать себя его Корф намерен не был.
Судьба, как оказалось, имела на этот счет другое мнение.

Долгое холостяцкое существование наложило на характер барона свой отпечаток: будучи, как он о себе полагал, человеком крайне чувствительным к любому проявлению эмоций, Корф за прошедшие в одиночестве годы начисто растерял умение проживать их безболезненно. Общество людей радостных, спокойных или иным способом положительно заряженных он переносил свободно, порой даже с удовольствием. Но стоило возникнуть хоть малейшей напряженности – барон мгновенно ощущал это и, во что бы то ни стало, стремился свести ущерб лично для себя к минимуму. Самым неприятным открытием для него стало что слезы, столь привычный (по рассказам) атрибут женских переживаний, приводит его в состояние крайнего смущения и раздражения. Будучи не в силах справиться с ними в краткое время, он предпочитал полностью устраняться, предоставляя женщине "привести нервы в порядок" самостоятельно. Прием этот до сих пор срабатывал неизменно, так что, оставив жену ее эмоциям, барон был совершенно уверен, что в какие-нибудь пару недель сможет вернуться к желанному положению супруга без особых усилий. Тем более что главный предмет вериных переживаний, сестра, находился под его неусыпным вниманием и семимильными шагами приближался к естественному жизнерадостному состоянию.
Однако принцип этот, возможно хороший в любом другом случае, сейчас работал с точностью до наоборот. Вера, оставленная вариться в котле собственных переживаний, все больше отдалялась от реального мира. Сестры будто поменялись местами, вот только внешне это почти никак не проявлялось. Разве что и без того не очень общительная, женщина предпочла окончательно замкнуться в четырех стенах своей комнаты, выходя лишь в случае действительной необходимости, хотя и делая это с неукоснительностью хорошо отлаженного механизма. Что происходит за дверью ее спальни, похоже, никого не волновало. Впрочем, пару раз барон отмечал за обедом, что жена его имеет крайне бледный цвет лица, и что не мешало бы ей возобновить прогулки на свежем воздухе дабы не быть спутанной в темноте какого-нибудь коридора с фамильным привидением, ха-ха. Получив неопределенный отзыв о "небольшой бессоннице, вам абсолютно не о чем беспокоиться", Корф предпочел расценить его как согласие на будущее, и больше вопроса не поднимал.
Между тем, уклончивая "небольшая бессонница" в реальности была ничем иным как постоянным кошмаром, терзавшим баронессу с самого момента возвращения. Поначалу лишь изредка, но с течением времени все чаще, стоило лишь смежить веки, как перед женщиной возникал образ ее матери. К счастью, во время похорон ей было не до того чтобы рассматривать тело в гробу, так что в последних воспоминанияю Софья представала перед Верой пусть измученная, с измененным болезнью лицом, но живая. Именно такая, какой запомнилась летом, мать приходила теперь к дочери. Только в отличие от той беспокойной, с истерзанными нервами, теперь крайне уравновешенная и тихая, она подходила к Вере, садилась против нее и молчала. В молчании этом не было обвинения или укора, чего могла бы ожидать женщина и к чему была внутренне готова; лишь спокойное выжидание. Чего или кого неясно, и от этого становилось только тревожнее. С каждым днем Вера все больше чувствовала, что незримая связь ее с матерью крепнет, становясь подобием пуповины, давным давно соединявшей их. Но если раньше сила матери питала растущее дитя, теперь энергия переходила обратно, все более заметно опустошая и без того невеликий запас сил. И тот день, когда он иссякнет, Вера была убеждена, станет для нее последним. Она попыталась было перестать спать по ночам, но измученный организм все чаще предавал женщину. За каждую вырванную у сна ночь приходилось расплачиваться жестокими мигренями и странным оцепенением, нападавшим, стоило на минуту утратить контроль и расслабиться.
Нельзя сказать, чтобы совсем никто не видел происходящих перемен. Однако что могут сделать переживания слуг, когда хозяева ничего не замечают? Тем не менее Катерина Николаевна, едва ощутив неладное, взяла себе за привычку ежевечерне заходить к Вере. Приносила вкусненькое, иногда развлекала беседой, но чаще просто настолько затягивала работы по дому, чтобы дождаться, когда свет в спальне баронессы будет погашен. Она знала, насколько ненадежна эта предосторожность, и что Вера скорее предпочтет остаться в кромешной тьме, чем попросит посидеть с ней, но сделать большего не могла.
Именно тогда случай привел ее к двери библиотеки. Как экономка, она прекрасно знала привычки обитателей дома, в том числе обычай хозяина допоздна засиживаться за книгой. Нельзя сказать, чтобы она одобряла подобное поведение, особенно по отношению к молодой жене, но поскольку ее мнения никто не спрашивал, предпочитала держать его при себе. Тем не менее, в своих бдениях по дому уже несколько раз Катерина Николаевна замечала, что пока баронесса в своей комнате хандрит, барон так и норовит целые ночи проводить отдельно. Тревога заставляла вечерние хлопоты переносить поближе к баронессе, однако любопытство нет-нет да и приводило женщину поближе к барону. И надо так случиться, именно в один из таких дежурных проходов за дверью послышался смех. Женский, и совершенно точно не Веры: в том, что баронесса находится у себя, да к тому же заперлась на ключ, экономка была твердо уверена. Смех почти сразу стих, однако любопытство уже возбудилось, так что, отбросив приличия, она приникла к замочной скважине. Видно ничего не было, но тихий разговор доносился вполне отчетливо. Беседу вели определенно двое, мужчина и женщина. Несомненно, мужской голос принадлежит барону, а вот женский распознать не удавалось. Первая мысль, что это кто-нибудь из слуг принес что-то потребное барину, и, пользуясь его хорошим настроением, решился что-то для себя выпросить, отпала почти сразу. Голос не был сходен ни с одним из домашних, и домашние эти были наперечет, ну а особого трудового рвения ни за одной из горничных отродясь не водилось. Да и разговор по тону казался больше господским. Так что единственной женщиной, подошедшей на роль ночной гостьи барона, оказывалась свояченица.
Как только рассуждения экономки уперлись в такую разгадку, жаркая волна возмущения буквально захлестнула все ее существо. Ноги ее подкосились и она почти рухнула на стоявший рядом стул. У нее не было представления ни о чем идет беседа, ни вообще каковы отношения между этими людьми, но сам факт, что баронесса заперлась в своей комнате и ей плохо, а этот человек тут веселится с другой женщиной!.. К счастью, нрав у Катерины Николаевны был невспыльчивый, так что за первым возмущением пришло понимание своей беспомощности что-либо поделать. Можно сколько угодно переживать, но высказать хозяину, насколько неправильно его поведение по отношению к жене ты не можешь. А раз так, придется искать иной выход гневу.
Решив так, женщина медленно поднялась и, стараясь особо не таиться, разве что намеренно не шумя, двинулась в направлении своей комнаты. Легкий сквозняк дал понять, что ее появление не прошло незамеченным, однако сил, да и желания, вернуться уже не было. Решение проблемы будет дожидаться завтрашнего дня.

Присутствие постороннего за дверью действительно оказалось приметным, однако, выглянув в коридор, барон никого не обнаружил, так что растерянно вернулся на в свое место. Но разговор больше не клеился, легкую атмосферу как рукой сняло, и, несмотря на очень раннее по обычным меркам время, полуночники предпочли разойтись.

Утро застало Корфа встревоженным. Не то чтобы ночное происшествие не дало ему спать спокойно, но червячок сомнения заставил проснуться куда раньше обычного. Нет, ничего предосудительного в ночных беседах он по-прежнему не усматривал, но и поручиться за чужой ход мысли не мог. Тем более припомнить замечательную поговорку про чужой роток, пристойную управу на который не удавалось найти ни в древности, ни теперь. Нет, становиться посмешищем, приказывая забыть (знать бы, кому?) то, что он себе вообразил (знать бы, что?) – это куда забавнее упражнений древних греков в вычеркивании из истории памятных имен. Но разъяснить обстановку не мешает.
Продумав это до конца, барон двинулся к средоточию жизни собственного дома, на кухню. Изменений, однако, даже в этом бурном котле заметно не было: Варвара стряпала нечто одуряюще вкусно пахнущее, Глашка чесала языком, описывая свои приключения, да кто-то из дворовых мрачно починял какую-то утварь, всем своим видом не одобряя столь варварского с ней обращения. Ни управляющего, ни экономки видно не было, а спрашивать Корф не стал. В конце концов, если главный очаг сплетен не бурлит, значит, ничего стоящего в него не попало. Следовательно, пока можно продолжать жить как обычно, не теряя, впрочем, бдительности.

 Отправлено: 01.08.09 21:39. Заголовок: Продолжение! Глазам ..

Продолжение!
Глазам своим не верю!

 Отправлено: 17.08.09 19:43. Заголовок: Царапка пишет: Прод..

Царапка пишет:

цитата:

Продолжение! Глазам своим не верю!

А придется
И есть у меня подозрение, что история продвинется еще немного (раз уж муза-шатун временно вышла из своего летаргического состояния ).

 Отправлено: 17.08.09 19:45. Заголовок: * * * Неделя склады..

* * *

Неделя складывалась все хуже. Все разладилось почти сразу с того злополучного вечера: Надежда перестала появляться в условленном месте, а Вера и вовсе заперлась у себя в комнате. Катерина Николаевна, будучи спрошенной напрямую, сказала, что барыне нездоровится, и как ей кажется уже очень давно, вот только совсем никто не желает этого замечать. Слова показались довольно резкими, но простодушный вид женщины и искреннее переживание в голосе смягчили их, так что Корф решил внимания на проявленное неуважение не обращать. Сама же экономка, едва завидев хозяина, теперь так и норовила побыстрее покинуть помещение – нет, не демонстративно, но все же избегая находиться с ним рядом. Корф даже начал чувствовать себя дома как во вражеском лагере, где кругом неприятель, все всё от него скрывают, и во что бы то ни стало нужно добыть важные сведения.
Вот и теперь он понял, что очень удачно решил пройтись по служебным помещениям. Впрочем, прошло уже несколько дней как он взял себе за правило – один или пару раз на дню бывать тут с инспекцией (не сказать, чтобы Корф был охотником добывать сведения подобным способом, однако на войне как на войне, и если в его доме кто-то от него что-то смеет скрывать, он пойдет на любую военную хитрость, чтобы разведать замыслы неприятеля). Только как правило единственной добычей этих набегов становились очередные глашкины разглагольствования о ее ненаглядном, имя которого так и не было названо ни разу (Корфу настолько успела прискучить эта история, что из чисто спортивного интереса стало нужным разведать, кто же так захватил все мысли девицы, которая до того одаривала своим вниманием лишь его – безуспешно – да управляющего – с непонятным пока результатом).
Теперь, он почувствовал, с моментом ему повезло: Глашки в кухне уж точно быть не должно. Он самолично видел, как девка, принарядившись, проскользнула по двору, зачем-то громогласно оповестив всех домашних о своем трудовом рвении в коровнике, к которому она по кругу своих обязанностей и вовсе касательства не имела. Там ли было назначено свидание, нет ли, но в одном можно было быть уверенным – в ее отсутствие разговоры в кухне пойдут совсем другие.
– ...как он может? – из-за двери слышались отчетливые рыдания, кто точно, Корф определить не смог, разве что – о, счастье! – это не была Глашка!
– А что ты хочешь, девонька? – это уже Катерина Николаевна, ее голос ни с кем не спутаешь. – Бросила его одного, оставила наедине с этой щукой зубастой, прости-господи.
– Но Кать, он же не такой. В любви признавался, замуж позвал. На коленях стоял!
– Так-таки и на коленях?
– Вот те крест!
– Пф-ф! Ну что с того? Сегодня признается, а завтра появляется такая вертихвостка, пару раз глазки состроит, подолом тряхнет... А чего еще мужику надобно?
– Ну не может быть такого! Он же не такой...
– Такой, такой. Своими глазами их вместе видела. Мужики, они все такие, за ними глаз да глаз нужен. Взять хоть моего Платона...
Экскурсы в семейную жизнь экономки были барону глубоко неинтересны, но вот собеседница ее заинтриговала. Он готов уже выйти из убежища и рассекретиться, но внезапная догадка едва не сшибла его с ног. Там, с Катериной, его Вера! Все сходится: и про любовь, и замуж, и даже стояние на коленях (в этот момент он почувствовал, что уши у него краснеют: тогдашний мгновенный порыв сейчас выглядел глупым и напыщенным, и вдвойне от того, что обсуждался вот так запросто, на кухне, с прислугой).
Волна возмущения затопила все его существо – уже несколько дней жена не появляется нигде, сказывается больной настолько, будто не в состоянии вовсе выходить к столу. Его избегает (про то, что он и сам не сильно рвался навестить супругу, он предпочел не вспоминать). А тут так внезапно выздороветь, чтобы прийти и исповедоваться экономке! От ярости он чуть было не сорвался разоблачать обманщицу, но, к счастью, пока выбирал наилучшее, наиболее разгромное вступление, разговор протянулся дальше и, сквозь женские рыдания и красную пелену на глазах до Корфа постепенно дошло, что голос-то не принадлежит его жене! Имя "Васенька" вернуло его к действительности окончательно – в ближайшем окружении нет никого с таким именем. Стало быть, расстроить Веру и навредить ему он не мог, тем более что это не Вера. И остается решить всего одну загадку – кто же такой этот Васенька?
– Глашка, змея, вот думаешь куда она сейчас вся такая сбежала? Перед коровами хвастаться? Или Порфирича очаровывать? – на этом месте Корф едва не засмеялся, представив вместе Глашку и знатного быка Порфирича, с которым не все пастухи рисковали связываться из-за его скверного и вспыльчивого норова.
– Она же все это время знала, что он мой. Как она могла?
– Да вот так и могла. Любовь, девонька, она когда придет, ни о ком кроме себя думать не будешь.
– Но неужели ей не совестно? Мы же подруги!
– И подруги такие бывают. Да что подруги – от родной сестры порой худшую подлянку ждать можно. Если женщине кто приглянулся, родной сестры не пожалеет, мужа уведет. Даром что в одном доме проживает.
– Это ты про что сейчас, Катя?
– Да я... Ни про что!
Барон почувствовал, что краска вновь заливает его щеки. Неужели все-таки пошли сплетни?
– Нет уж, начала – рассказывай до конца.
– Да не знаешь ты ее. На старом еще месте дело было, родственница одна мужа сестры отбить пыталась. Жена у него нездоровьем маялась, по женской части. А мужик-то здоровый был, и до баб охочий. Как на жену свою польстился, неведомо: тонкая, бледная, разве что глазищи в пол-лица. Но рукодельница была! Нигде такого шитья не видывала. Ну да ему что с того рукоделия? Ему другое подавай.
Катерина на минуту замолкла, но раздухарившаяся от ее рассказа Варя нетерпеливо подначила:
– А дальше-то что? – ощущение, что кому-то может быть еще хуже, раздуло залитую было слезами волю к жизни.
– Да ничего. Пока венчаная супруга в доме отлеживалась да знахарку слушала, сестрица его дите от свояка заимела.
– Ну, ну, а дальше.
– Дальше девка, там и вовсе страсти господни вышли. Он про то узнал, умом тронулся. Говорит, родишь, мы ребеночка в семью возьмем, как своего воспитывать будем. Что там точно дальше было, не ведаю – мы с Платоном оттуда потом уехали. Да только с год назад прослышала я, что жену свою он давно схоронил, да почти сразу как овдовел со свояченицей этой жить начал.
– То есть как – жить?
– Да вот так, прямо как муж с женой. Батюшка местный там строгий больно, так им сразу и сказал – венчать я вас не буду, и не проси. Грех это большой. А они ничего, будто так оно и надобно.
Дальше Корфу было уже неинтересно. Мелкие супружеские подробности жизни неведомого крестьянина трогали его мало, а история, такая неуловимо знакомая вначале, к финалу стала далекой и окончательно нелюбопытной так что он почел за лучшее незаметно ретироваться, пока его не застали за не пристойным барину занятием.

Минуло несколько часов, пришло время обеда и, придя в столовую, Корф был приятно удивлен, застав там Надежду. Девушка была тиха и задумчива, но она была, и это настраивало барона на игривый лад. Стало казаться, что разладившиеся за последнюю неделю дела начинают налаживаться. И даже то, что девушка разговаривает с ним неохотно и почти односложно, не поколебало его уверенности.
В финале обеда в столовую вошла Катерина Николаевна, с простым делом, что-то узнать по ведению хозяйства, и Корф удивился, когда Надя, перешедшая было к финалу трапезы с коротких поддакиваний на вполне осмысленные высказывания, внезапно стушевалась и замолчала совсем. Стоило экономке скрыться за дверью, как он подсел поближе к девушке и приступил к расспросам: ему не понятно, почему прекратились их такие интересные встречи, он скучает по ним, по разговорам, даже спать стал хуже. Вообще почти не спит!
На этом месте возбужденного монолога по полу потянуло сквозняком и дверь столовой, до той поры казавшаяся плотно закрытой, медленно отворилась, и тут же резко, порывом захлопнулась. Замок встал на место звуком пистолетного выстрела. Иван и Надежда переглянулись, он было попытался что-то вымолвить, но она закрыла ему рот ладонью. Будто обжегшись, смутившись этого смелого жеста, девушка тут же отдернула руку и прижала палец к губам, призывая барона к молчанию.
– У стен есть уши. Я это знаю точно, вы это знаете. Не надо лишних слов, и не надо невыполнимых просьб.
– Но почему!
– Смею вам напомнить, Иван Иванович, что моя сестра – она и ваша жена тоже! – слова прозвучали резко, как и пистолетный выстрел двери.
Иван глотал воздух, оглушенный такими обвинениями, не в силах сразу придумать достойный ответ.
– Но позвольте ты же... вы же сами, – от попытки оправдаться стало еще противнее.
– К сожалению, я на мгновение, на минуту забыла про это. Не подумала, что занимая ваше время для себя, отнимаю его у кого-то другого. Мне за это еще предстоит расплатиться. Однако я не хочу, чтобы расплачивались еще и вы с Верой.
Корф почувствовал, как кровь бросилась ему в лицо, застучала в висках. Совершенно некстати на память пришел давешний разговор, невольно подслушанный под кухонной дверью, и странно знакомая история про двух сестер. Надя между тем продолжала что-то говорить, обвиняя себя в невнимании к окружающим, но слушал он вполуха, почти полностью погрузившись в мысли о несправедливости бытия. Выдернула его оттуда странная фраза про доброго человека, который смог указать на ошибочность ее поведения по отношению к сестре.
– И кто же этот добрый самаритянин? – взвился Корф, постаравшись вложить в эти слова весь яд, который накопился у него за последнее время. – Кто смеет указывать господам в их доме, что им можно делать, а что нельзя?
В расспросах особой нужды, впрочем, и не было. Картинка сложилась очень четкая и совершенно самостоятельно: подобные права могла взять себе только почувствовавшая себя безнаказанной из-за близости к хозяйке экономка. И вправду Катерина Николаевна казалась в последнюю неделю какой-то странной, возникала то тут, то там, не ко времени и не к месту. Да еще эта история...
– Впрочем, можете не говорить, я сам знаю, – Корф даже не обратил внимания, что отвечать на его вопрос никто не собирался. – Кроме того можете быть абсолютно уверены, что вашего покоя я больше не потревожу. Я полностью выполню ваши условия, хотя до сих пор не понимаю, в чем провинился, чтобы нести столь суровое наказание, – тут он лукавил, ибо ход досужей мысли ему был хорошо известен и, не будь он так зол на указывающих ему что делать и не делать женщин, он бы признал их правоту. Сейчас же жажда навести в своем доме собственный порядок стояла превыше здравого смысла, так что он продолжил, – Только позвольте вам заметить, что в этом доме я пока хозяин, и никому не позволю распоряжаться помимо себя.
На этом месте он развернулся и решительно направился вон, оставив девушку поразмыслить над его заявлением. Пока, правда, он не знал, с кем состоится первое серьезное объяснение, но для начала решил проверить этот кухонный рассадник сплетен.
Боевой поход, к сожалению, а может к счастью, окончился неуспехом. Когда барон, тщательно отдышавшись и напустив на себя грозный вид, твердо вступил в кулинарные пределы, ни одной виновницы его бед там не оказалось, так что вся его решительная подготовка пропала даром. Из хозяйственных людей был только давешний мрачный парень, сейчас с остервенением распарывающий какой-то тулуп. С него спроса было никакого, так что барону пришлось повернуть обратно без всякого морального удовлетворения.

Удалившись к себе, Корф почти час просидел в одиночестве, покуривая трубку и потягивая вино. Уже который по счету бокал подходил к концу, а злость и раздражение все не покидали барона. Так и эдак он поворачивал ситуацию, но ничего путного не придумывалось. Единственно же правильное решение пойти сейчас к жене казалось теперь признанием поражения перед этой несносной женщиной, по какому-то праву присвоившей себе возможность распоряжаться в его доме не только слугами, но и хозяевами.

 Отправлено: 10.09.09 00:16. Заголовок: Неизвестно, как бы д..

Неизвестно, как бы дальше развивались события, не случись под дверью беседа, вошедшая в резонанс с его тяжелыми думами. Когда раздался голос Катерины, он было обрадовался: мышка сама пришла к мышеловке. К сожалению, сразу приступать к разъяснению не выходило – она была там явно не одна. И все бы ничего, будь это кто-то из прислуги. Но дело стояло куда сложнее. Спрашивать, не был ли хозяин у хозяйки, да еще таким тоном – собеседником ее уж точно был некто, имеющий право обсуждать подобные вопросы. Даже если она не имела права такие вопросы задавать. А когда Надя тихим голосом ответила, что не знает, но, похоже, нет, он и вовсе постарался целиком обратиться в слух и не пропустить ни словечка. Как ни прискорбно, но подслушивать женские разговоры в доме, похоже, стало излюбленным его времяпровождением.
Впрочем, разговор как таковой на этом закончился. Легкие шаги Нади затихли в глубине коридора, а экономка продолжала с чем-то возиться. Корф хотел было выйти и довершить в деталях продуманное объяснение, но замешкался и тут же услышал, как женщина за дверью тихо выговаривает сама себе. Прислушался, но ничего не возможно было разобрать. Долетали только отдельные фразы. Что-то насчет старых петухов, которым целый курятник подавай, вот только сам только кукарекать и способен, и ненужных вещей, отправляемых на чердак, стоит появиться штучке поновее... Общий ход мысли такой, что яснее некуда. Все выпитое тут же бросилось барону в голову, так что он был готов уже наказать языкатую бабу, и даже ринулся выполнять задуманное. К сожалению или к счастью, но ему и это не удалось. То ли стул опять бросился ему под ноги, то ли колени сами подломились, но решительный порыв его был остановлен еще на старте, и, когда он все-таки выскочил (если это можно так назвать) в коридор, там уже было совершенно пусто.
Отсутствие объекта гнева распалило его еще сильнее. Остро хотелось что-нибудь ломать, крушить. Простого скандала казалось явно недостаточно, душа просила чего-нибудь яркого, запоминающегося. С последствиями.
И тут как назло на память пришли обидные слова про кукарекать и больше ничего. Он представлял, что не слишком тесные отношения с женой в доме не могут быть тайной от его обитателей, но становиться объектом кухонных сплетен!.. И он знает, откуда все это идет. Не Катерина, нет. Она всего лишь безвредная баба. Но жена, которой он доверял, с которой решил разделить не только стол, кров, остаток жизни, какова оказалась она! Ведь иного источника этой клеветы быть не могло. А раз так, то сейчас, вот теперь, немедленно следует пойти и разобраться с обманщицей, которая к тому же не только порочит его в глазах прислуги, но и притворяется нездоровой, лишь бы вызвать побольше жалости.
Злости оказалось столько, что даже хмель выветрился из головы. Для него там просто не осталось места. Как добрался до спальни супруги, он практически не помнил, яркими пятнами остались лишь запнувшийся при открывании замок да недоуменный сонный взгляд Веры, когда он рывком распахнул створку. Остальное слилось в тягучее мгновение, сплав ярости и страсти; желание сделать женщине так же больно как плохо ему теперь – и столь же острая потребность доказать, как сильно он ее – ценит? дорожит ее хорошим отношением? Или все-таки... любит?
Даже захлопывая дверь, он еще не представлял, что именно сделает в следующий момент...

Проснулся Корф утром, с ужасной головной болью. Начинаясь где-то в районе желудка, противной волной она поднималась вверх, тесным обручем обвивала голову, с веселым остервенением вгрызаясь в мозг, стоило лишь чуть пошевелиться. На память пришлась так некстати выпитая бутылка красного: еще вчера он знал, что даром это для него не пройдет. С красного, в противу более крепким напиткам, он гораздо легче пьянел какой-то буйной пьяностью и похмелье имел куда более тяжкое. Сколько раз порывался удалить из кабинета эту отраву, но то сосед заглянет, охочий до красненького, то сам забудет. Теперь же точно решил – как подымется, сразу наладит экономку навести порядок.
Воспоминания об экономке потянули какую-то другую, крайне неприятную мысль. Неприятную настолько, что думать о ней не хотелось, так что Корф решил заняться более практичным делом. Для начала хотя бы открыть глаза и определиться с обстановкой.
Дел открытые глаза не улучшили. Напротив, проблема из локальной с похмельем переросла в куда более крупную: непонятным для себя образом (если не сказать – против воли) барон находился в спальне жены. В постели жены. Сама она была под боком и, вроде, вполне мирно спала, уютно свернувшись калачиком. Вот только что привело их к такому непривычному за последние недели положению, вспомнить никак не удавалось. Вернее, не хотелось.
Воспоминания начали просачиваться медленно, фрагментами, отдельными фразами, картинками, и тут барон понял: в его жизни может быть кое-что похуже чем похмелье. Как смотреть после того, что и, главное, как это произошло, жене в глаза, он представлял с трудом. Мутило от отдной мысли дождаться, когда она проснется: как она теперь на него посмотрит, какие слова скажет. Самым лучшим, что пришло в голову, было сейчас, пока она спит, вернуться к себе. И уже потом, на здоровую голову, он непременно найдет выход из создавшегося положения.
Придумав это, Корф медленно поднялся, стараясь не потревожить спящую, отыскал (крайне непривычное занятие!) по комнате все предметы собственного гардероба и, приведя себя в надлежащий вид, аккуратно вышел в коридор, стараясь как можно меньше шуметь.
Утро было раннее, на востоке по ясному рассветному небу тянулась багровая полоса, что, сколько Иван себя помнил, считалось предвестником ненастного дня. Дворовые службы потихоньку оживали, но в доме пока стояла ватная тишина, так что можно было надеяться избежать ненужных встреч и разговоров. И зачем его дом так сложно устроен? Он, дурак, ведь когда-то этому радовался, а теперь, когда в кои-то веки понадобилось побыстрее оказаться на месте, коридоры кажутся бесконечными.
В библиотеке горел свет. Тонкая полоска просачивалась под дверью, выдавая чье-то совершенно не нужное присутствие. Иван, превратившийся в этот момент в нашкодившего подростка, понадеялся тихо проскользнуть к себе, но, как было всегда в подобных случаях, и тут ему не повезло: дверь распахнулась, и на пороге возникла та, встреча с которой была такой желанной всего несколько часов назад.
Военный герой Корф должен был принять вызов, оценить и быстро придумать выход из сложившейся ситуации. Провинившийся подросток Ваня Корф, занявший в тот момент его место, замер на месте, немного потоптался и, пробормотав что-то вроде "доброго утра, и не спится вам в такую рань", в панике поспешил поскорее удрать к себе.
От Нади за все время этого беспомощного представления не было ни слова, ни жеста удивления – скорее, какое-то обреченное удовлетворение, спрятавшееся за грустной полуулыбкой. Вот только понять это ему будет суждено много позже, спустя долгие часы мутных рассуждений, нервной бессонницы и паники, которые он еще должен будет пережить.

Следующие несколько часов были мучительны. Корф отсиживался в своей комнате, и именно там особенно остро чувствовал себя затравленным зверем, который даже в собственной берлоге не находится в достаточной безопасности. Не может отсидеться и привести в элементарный порядок свои мысли и чувства. Всем он был должен, все от него чего-то ждали, чего-то требовали, но вместо того чтобы высказать свои претензии вслух, лишь пронзительно заглядывали в душу, требуя, чтобы он разгадывал их ожидания. Как какую-нибудь шараду, право слово! А он не мог даже сосредоточиться и разложить эти проблемы по полочкам, не то чтобы начать их решать.
Единственное, чего ему остро не хватало, это времени. Какая-нибудь неделя, и дела, предоставленные естественному ходу, начнут самостоятельно утрясаться до сколь-нибудь внятного состояния. Тогда же он сможет принять то самое правильное решение, которого от него так ждут. Таким образом, выходов может быть два: или он куда-нибудь уедет (вариант запереться в комнате не годился категорически – женщины по ту сторону крепостной стены, даже не предпринимая осадных действий, одним присутствием способны вывести его из столь хрупкого душевного равновесия), в противном случае он попросту сойдет с ума.
Однако для отъезда нужен повод. Просто так бросить дом и домочадцев хороший хозяин не может, тем более хворающую супругу (в этом месте барон поморщился – грядущее объяснение с женой сейчас казалось ему самым тяжелым из предстоящих дел, и тем, которое он хотел бы оттянуть на возможно более отдаленное время). Вот только где найти его?
Какая-то мысль, смутное воспоминание, зашевелилось в глубине памяти. Что-то в последние дни было такое... Впрочем, если что-то такое и было, искать его можно лишь в кабинете. Именно там проводил он большую часть времени, остающуюся от слежки за домочадцами (барон в очередной раз поморщился – воспоминания были неприятны как ни посмотри), и если что-то есть, это надо немедленно проверить.
Так и есть! Чем он всегда гордился, так это своей памятью. Письмо давнего приятеля Г., просьба о помощи, всего несколько дней назад воспринятая как неуместное, назойливое вмешательство в его жизнь, теперь оказалась спасением. Ведь дело срочное, и не на одну неделю. И требуется его личное и весьма плотное присутствие! Барон едва не засмеялся от облегчения – спасительная передышка получена, а со всеми прочими делами он разберется по возвращении.
Потом.
Когда-нибудь.
Позже.

 Отправлено: 18.10.09 14:27. Заголовок: Любопытно.....

Любопытно...