А ПОРТАЛ КЛУБ ДРУЗЕЙ

Вот и последнее интервью Акопова

Александр Акопов: киноиндустрии нужны универсальные специалисты

Журнал КИНОПРОЦЕСС, №6

АКОПОВ Александр Завенович

Родился 22 ноября в 1957 года в Москве. В 1979-м окончил Московский инженерно-строительный институт (МИСИ, ныне – Московский государственный строительный университет по специальности инженер-строитель. Работал в гражданском строительстве в качестве мастера, прораба. В 1982 году поступил в аспирантуру МИСИ, защитил диссертацию по системам автоматизации проектирования, преподавал на кафедре архитектуры института.

С 1974 года – в команде КВН МИСИ, в 1980-м организовал студенческий театр «СНИП», с 1981-го начинает писать телесценарии, участвует в телепрограммах «Веселые ребята» и «КВН» Центрального телевидения.

В 1986-1990-м – ответственный редактор (продюсер) программы «КВН» Молодежной редакции ЦТ. В 1988-м создал компанию «Игротехника» – одну из первых негосударственных компаний по производству телевизионных программ и рекламных материалов. В 1992-м вместе с Юрием Заполем, Михаилом Лесиным и другими основал компанию «Видео Интернешнл», которая сегодня является крупнейшей рекламной группой Восточной Европы. С апреля по ноябрь 1992 года работал на телеканале PBS (США) в качестве ответственного продюсера.

В 1994 – 1996-м – заместитель директора телекомпании «ТВ-Новости» (РИА «Новости»), тогда же организовал и возглавил информационный канал «Деловая Россия» на телеканале РТР (ныне – «Россия»).

В 1996 – 1997-м – директор продюсерского центра РТР, с августа 1997-го по март 2002-го – главный продюсер и генеральный директор телеканала РТР, заместитель председателя Всероссийской государственной телерадиокомпании (ВГТРК).

В 2002 году создал и возглавил компанию АМЕДИА, ставшую крупнейшей независимой кинокомпанией России с объемом производства более 500 часов в год. В сентябре 2006 года оставил пост генерального директора компании, в настоящее время – председатель совета директоров АМЕДИА.

С 1991 года по настоящее время в качестве продюсера разработал и выпустил свыше 100 теле- и кинопроектов – в том числе такие программы, как «Великолепная семерка», «ОСП-Студия», «С добрым утром, Россия!», «Добрый вечер с Игорем Угольниковым», «Два рояля», «Здоровье с Еленой Малышевой», «Диалоги о животных с Иваном Затевахиным», «Жди меня», «Вокруг света», спецпроект «Голубой огонек на Шаболовке», а также сериалы «Простые истины», «Московские окна», «Марш Турецкого», «Кобра», «Закон», «Бригада», «Идиот», «Бедная Настя» (совместно с компанией «Sony Pictures», США), «Дорогая Маша Березина», «Звездочет», «Грехи отцов», «Моя прекрасная няня», «Не родись красивой», «Люба, дети и завод», «Талисман любви», «Адъютанты любви», «Большие девочки», «Любовь как любовь», «Кто в доме хозяин?», «Братья по-разному», «Все смешалось в доме». Продюсер полнометражного игрового фильма «Любовник» (2002, режиссер Валерий Тодоровский, Гран-при Открытого российского фестиваля «Кинотавр» и призы за лучший сценарий и лучшую операторскую работу МКФ в Сан-Себастьяне, 2002).

Лауреат национальной телевизионной премии «ТЭФИ» за программу производства российских сериалов на канале «Россия» (2002), победитель «ТЭФИ» в номинации «Продюсер» (2004, 2005, 2006).

Лауреат национальной премии «Медиа-менеджер России» – за профессионализм и неординарный подход в менеджменте (2006).

Награжден медалью ордена «За заслуги перед Отечеством» II степени (2001).

Член Академии Российского телевидения.

От Аристотеля до наших дней

Александр Завенович, давайте начнем разговор с наиболее актуальной темы, связанной с участием компании АМЕДИА в подготовке во ВГИКе продюсеров. Это ваш заказ институту кинематографии?

Не совсем заказ – это второй совместный проект.

Что представлял собой первый?
Первый был связан с подготовкой во ВГИКе сотрудников нашей компании. Дело в том, что в нынешнюю киноиндустрию, в том числе и в нашу компанию, пришло немало толковых ребят, которые являются хорошими практиками, но не имеют специального образования. В свое время они закончили различные вузы и сегодня работают довольно серьезно, но недостаток кинообразования остро ощущается.

Вот для таких людей мы и сделали наш первый совместный проект с ВГИКом: около 50 сотрудников АМЕДИА проходят подготовку по фундаментальным дисциплинам: теория, история кино и телевидения, а также искусствоведение, история искусств, живописи и так далее. Это попытка сделать из них специалистов, легко ориентирующихся в общекультурном контексте.

Второй проект соответственно нацелен на получение достаточно новой для нашего кино профессии продюсера?
Да, это совершенно другая история – подготовка продюсеров, начиная с азов. Эти люди, как правило, не имеют никакого отношения к киноиндустрии, но зато уже проявили себя в каких-то других серьезных областях деятельности. Проще говоря, нас интересуют те, кто имеет опыт, полученный, например, в рекламной индустрии, кто может решать серьезные экономические задачи, – с одной стороны. А с другой – у них есть творческие способности, и они могут освоить ту главную часть учебной программы, которая настраивает на принятие художественных решений.

Учитывая все это, мы даем им полное образование, связанное с киноиндустрией, ее закономерностями, режиссурой, актерским мастерством. Они смотрят огромное количество фильмов, телевизионных проектов, и одновременно мы усиливаем их познания в экономических, организационных вопросах, социологии и так далее.

В проекте существует возрастной ценз: набираются люди не моложе 25-26 лет – те, которые уже успели окончить другие вузы и добились серьезных результатов в работе. Срок обучения – два года с полным отрывом от производства.
Наша задача – вырастить профессионалов, у которых оба полушария мозга – левое и правое – были бы развиты одинаково. Это не те узкой квалификации классические продюсеры, получившие главным образом экономическое образование, а продюсеры, можно сказать, широкого профиля, с квалификацией драматурга и режиссера, которые – если надо – в состоянии и текст переписать, и материал перемонтировать, и сделать еще массу вещей, необходимых в практической кинодеятельности.

Кто берется за подготовку таких универсалов – преподаватели ВГИКа, вы сами?

Сам я могу вести курс только один раз в неделю, иначе это потребовало бы от меня полного – стопроцентного – отключения от всех других дел. Но, слава Богу, со студентами будут заниматься хорошие педагоги – в первую очередь, вгиковские. Кроме того, предполагается серьезное участие практикующих продюсеров. Надеюсь, что и Константин Эрнст, и Александр Роднянский, и Сергей Сельянов будут участвовать в учебном процессе.

Продюсеры будут готовиться исключительно для вашей компании?

Не только для нашей, но и для ряда уважаемых нами киноорганизаций, которые остро нуждаются в таких специалистах.

Вы с ними заключили договоры о сотрудничестве?

Нет, это совершенно неформальные отношения, в основе их лежит трезвое понимание насущной потребности в таких специалистах для общего дела. Вообще-то после нашего курса выпускнику надо выдавать три диплома – в стандарты он не вписывается в любом случае. У тех, кто выдержит все два года и доберется до конца, – а курс, я подчеркиваю, будет очень тяжелым, – не возникнет проблем с трудоустройством. В этом я абсолютно уверен.

Профессия продюсера, таким образом, стала неотъемлемой частью кинопроцесса?
Да, конечно. Я думаю, что вся проблема – не только для нашей киноиндустрии, но и голливудской, например, да и в целом для мировой – заключается в том, что ею руководят, как правило, классические бизнесмены, сильные в экономических вопросах, но до конца не понимающие, что же собственно такое сам продукт, которым они занимаются. Они с таким же успехом могут руководить и электростанцией, и авиакомпанией. И это большая беда для киноиндустрии как искусства.

А существует проблема только потому, что очень сложно дать человеку одновременно два разных высших образования: одно – творческое, другое – экономическое. Причем то и другое в равной степени серьезное. Да и кто в 16-17 лет, когда, как правило, молодые люди поступают в вузы, знает, что обладает и творческими, и экономическими способностями? В таком возрасте обычно еще не понимают, что на самом деле интересно, и требуется время, чтобы определиться с профессией. Поэтому сам процесс отбора на наш курс – уже проблема, но, тем не менее, такие люди есть, мы-то теперь это знаем.

Когда начнется учебный год и где будут проходить занятия?

До конца года пройдут собеседования с теми, кто подал заявления. Процесс этот будет нелегкий и напряженный, поскольку нам предстоит подробно поговорить почти с двумя сотнями человек. А занятия с прошедшими отбор начнутся в январе 2007-го после новогодних каникул, и проходить они будут во ВГИКе (часть теоретическая) и в павильонах нашей компании (часть практическая).
С первых же дней мы дадим студентам в руки кинокамеры, фотоаппараты – и вперед: снимайте, монтируйте, пишите, обсуждайте, смотрите чужое кино, делайте свое, предлагайте идеи и так далее. И так круглые сутки. Плюс они постоянно будут изучать теоретические дисциплины, начиная с философии и заканчивая деловыми отношениями в процессе кинопроизводства.

Обучение будет платное?

Условно говоря, платное, чтобы люди понимали, что к получению образования надо относиться серьезно. Но реально наша компания будет платить за большую часть студентов.

Вы планируете создать собственную мастерскую?
Курс в целом и будет моей мастерской, поскольку я беру на себя задачу объединить теорию и практику в единое целое. Как я уже сказал, сам я буду общаться со студентами один день в неделю – по вторникам, и мы будем обсуждать все, что они услышали за неделю от других преподавателей, а также текущие события киноиндустрии: рейтинги телеканалов, бокс-офисы, призы кинофестивалей, еще какие-то важные вещи – очень важно погрузиться в повседневную, никогда не останавливающуюся жизнь кино- и телеиндустрии.

Кроме того, вместе будем смотреть кино, играть в КВН, ходить в театры и так далее. Естественно, все должно совмещаться с практической работой на реальных проектах компании АМЕДИА, СТС, Первого канала.

Кто участвовал в разработке программы курса?

Программу написал я, курс разработан моим заместителем Ниной Зверевой – совместно с преподавателями ВГИКа. Кстати сказать, программа опубликована на сайте нашей компании и все, кого она заинтересует, могут с ней легко познакомиться. На мой взгляд, она выглядит, я бы сказал так, очень пугающе, поскольку нам и хотелось серьезно напугать тех, кто собирается сюда поступать.

Неужели тех, кто уже закончил вуз и побывал «большим начальником», можно чем-то напугать?

Мы провели общее собрание, на котором присутствовало не меньше двухсот человек, приехавших со всех концов России. Я прочел вводную лекцию – о том, как нужно отнестись к заданиям на вступительном экзамене. На самом деле это что-то страшное: сразу предлагается придумать идею и структурировать ее в сценарий фильма – большинство слушателей вообще никогда ничего об этом не слышало. Но, тем не менее, есть методика, как это делается, – всего лишь надо понять, что идеи одинаково работают в обеих областях: логической и интуитивной, художественной и рациональной. Если мы таких людей найдем, то за нашу кинематографию можно будет не беспокоиться. А я уверен, что найдем.

Вы считаете, что за два года можно усвоить объем знаний, который вы намерены им дать?

Думаю, два года – срок оптимальный, но не исключено, что кто-то сможет его сократить, потому что есть возможность ускорить подготовку, практически участвуя в проектах нашей компании. Это уж кто как себя проявит. А работа найдется: АМЕДИА – компания растущая, развивающаяся, нуждающаяся в нестандартных творческих идеях.
Во всяком случае, для своей компании ни одного реально талантливого человека мы постараемся не упустить.

Сколько человек станет студентами курса?
Нам подали заявления около 300 человек. Мы предполагали набрать 20. Конкурс составил примерно 15 человек на место. Но уже сейчас видно, что, возможно, круг желающих расширится, поэтому скорее всего начальный набор будет увеличен до 30-35 человек, а потом, уже в процессе, посмотрим, что из этого получится.

Мы даже наметили такую схему: первый семестр начать работать с ребятами без отрыва от производства, а второй продолжить только с теми, кто принял окончательное решение остаться в киноиндустрии и посвятить ей свою жизнь.

Вы полагаете, что это будут специалисты, одинаково подготовленные для всех форматов кино- и телепродукции?

Да, в том числе и для тележурналистики, а также для всех видов интернетовской аудио/видеопродукции. Ну, а что делать! Ведь законы, по которым развивается наша замечательная продукция, были известны еще Аристотелю, который описал их в «Поэтике» и других трудах. Это и законы композиции, и законы, по которым можно завоевать и держать зрительское внимание – все давно известно, ничего с тех пор не изменилось, кроме, может быть, искусства монтажа.

На одном из последних заседаний коллегии Роскультуры вы сказали, что деньги, которые государство выделяет на кинопроекты, стоило бы использовать по-другому – на поддержку кинообразования. Насколько реалистична эта идея?
Я имел в виду и то, что деньги, которые Федеральное агентство по культуре и кинематографии получает из бюджета, надо пускать, во-первых, на кинообразование, во-вторых, на дебютные проекты и, в-третьих, на детское кино, включая анимацию. Вот три вещи, которым имеет смысл оказывать государственную поддержку.

Да, есть механизм текущей поддержки киноиндустрии, но он не должен выглядеть так, как выглядит сегодня: ни при каких обстоятельствах не должно быть безвозмездных государственных затрат на текущее кинопроиздство. Если бы из 70 миллионов долларов, выделяемых из бюджета, 50 миллионов государство положило бы в банк и выдавало их строго как кредит, который надо вернуть с соответствующим процентом, расходование государственных средств было бы гораздо более ответственным. Сегодня киноиндустрия вполне в состоянии себя прокормить без государственных финансовых вливаний. Пять лет назад это было актуально, но отнюдь не сегодня.

Конечно, от кинообразования отдача будет не сразу. Но государство как раз и должно вкладывать средства, рассчитывая на перспективу, заботясь о будущем отечественного кинематографа. А что касается детского кино, то, я вас уверяю, оно обязательно начнет приносить прибыль в ближайшие полтора-два года, за его судьбу можно быть абсолютно спокойным, если даже такая компания, как наша, начала подготовку к съемкам кино для детей – в следующем году мы выпустим в прокат первый детский фильм собственного производства.

У вас не было желания привлечь государственные средства на свой образовательный проект?
В своем бизнесе на государство мы не рассчитываем и никогда не рассчитывали. У нас в компании нет ни копейки государственных денег, в том числе и на реализацию образовательного проекта.

Я прекрасно знаю ситуацию и во ВГИКе, и в театральных вузах. Развивающейся киноиндустрии требуются профессиональные люди, их должно быть значительно больше: мы не можем работать, когда, например, все творческие вузы страны выпускают всего 60 актеров в год, а надо – хотя бы 300-400.

И что же, все они будут востребованы?
Давайте смотреть на вещи реально. Из выпускников кино- и театральных вузов 80 процентов уходит из профессии. Человек, в 17 лет мечтающий об актерской карьере, как правило, не отдает себе отчет в том, что вероятность стать актером у него чрезвычайно мала – один шанс из десяти, потому что здесь нужна некая степень удачи, и в этом нет ничего страшного. Надо только трезво смотреть на жизнь. То же самое происходит с журналистами, с выпускниками Литинститута… Поэтому, чтобы получить для индустрии 20 профпригодных человек, надо выпустить 100. А индустрии нужно не 20, а гораздо больше.

Думаете, что раньше было как-то по-другому? Что, скажем, в 70-е годы у выпускников театральных вузов была стопроцентная занятость? Вовсе нет. И сегодня, когда в одной Москве театров в разы больше, чем в советское время, когда в 15 раз увеличились объемы теле- и кинопроизводства, когда появилась огромная рекламная индустрия, шоу-бизнес, которых раньше просто не было, проблема занятости все равно остается.

И, на мой взгляд, узким специалистам – будь то актер театра или актер кино – теперь все труднее найти себе применение. Творческий человек должен быть универсально образован и готов ко всему.

И все-таки, если вернуться к вашему выступлению на коллегии Роскультуры, – как быть с авторским кинематографом, который при всем желании и при удачном стечении обстоятельств вряд ли сможет вернуть государству затраченные на него средства?
Я абсолютно уверен, что арт-кино должно заниматься не государство, а крупные кинокорпорации. Такие, как, скажем, наша компания в ближайшем будущем, или телеканалы, которые станут располагать реально большими деньгами, что позволит им вкладывать средства в авторский кинематограф. Это тоже произойдет в ближайшем будущем. В любой индустрии есть основной поток – мейнстрим, рассчитанный на массовую аудиторию, и обязательно должны быть «экспериментальные лаборатории», как альтернатива для так называемого продвинутого зрителя.

В нашем случае это художественная лаборатория, и мы первые, кто будет поддерживать такое искусство. Конечно, прежде надо встать на ноги, что займет 3-4 года, но все обязательно появится – и без всякого участия государства. Только тем, кто собирается снимать арт-кино, я дал бы такой совет: пусть они сначала научатся снимать обычное массовое кино и докажут, что умеют это делать, а потом возьмутся за эксперимент. Скажу сразу: человеку, который не сумел сделать нормальный кассовый продукт, мы денег на арт-кино не дадим ни при каких обстоятельствах.

То есть ваша компания впредь будет заниматься не только производством телесериалов, но у нее есть и другие планы?

Это уже не планы: сейчас у нас в запуске 12 или 14 полнометражных художественных проектов, которые будут завершены в следующем году.

С кем из известных режиссеров вы работаете?
Я не могу назвать известные имена, потому что мы принципиально не работаем с известными режиссерами, только потому, что они «известны». Хотя назову Егора Кончаловского, который снимает у нас анимационный фильм, рассчитанный на детско-подростковую аудиторию. Вообще-то нам совершенно безразлично, будут это известные мастера или никому не известные режиссеры – дело в таланте и в способности работать в большом творческом коллективе, совместно искать решения и реализовывать лучшие из них.

Понять, что кино – коллективный труд, не так просто. Проще всего швырнуть на пол сценарий и сказать: это все ерунда, я снимать это не буду. Или: ах, вы не дали мне денег – значит, эта сцена будет плохая. Гораздо сложнее сесть и вместе подумать, как сделать так, чтобы в кино осталось все, что мы хотели бы сказать, но при этом – уложиться в бюджет, не обидеть автора, который тоже затратил свой труд. Кино – искусство синтетическое, поэтому требуется внимание к работе абсолютно каждого, кто в нем участвует.

Если это полнометражные игровые фильмы, то, по-видимому, у вас есть и прокатный интерес?

Как такового, интереса пока нет: в прокате достаточно того продукта, который ему сегодня необходим. Но мы стараемся общаться с прокатчиками – так же, как и с телеканалами: предлагаем им потенциальный проект на стадии идеи и таким образом получаем некие гарантии проката по завершении работы над будущим фильмом. Например, то, что мы начали снимать, уже заинтересовало троих или четверых прокатчиков.

В каких жанрах снимаете проекты?
Это определяется финансовыми возможностями. В среднем на проект затрачивается 3 миллиона долларов производственного бюджета. Что сегодня может укладываться в такой бюджет? В первую очередь – мощные «актерские» истории. Понятно, что с такой суммой вряд ли можно планировать большое количество съемочных точек и большую географию. Но вполне получится кино, рассчитанное на хороший, серьезный актерский состав. Поэтому, соответственно, первые наши фильмы – те же самые лирические комедии, комедийные боевики и так далее.

Тут есть самые разные варианты, но прежде всего это фильмы, для которых бюджет в 2-3 миллиона долларов является «честным», оптимальным. То есть это будут не те картины, которые хотелось бы снять за 15 миллионов, но их пришлось снять за меньшие деньги. Такие проекты мы вообще не рассматриваем.

Давно идут разговоры о том, что вы собираетесь снимать многосерийный фильм по роману Льва Толстого «Война и мир». Что можете сказать по этому поводу?
Я еще не готов говорить на эту тему. Вот когда мы снимем десятка два хороших фильмов, тогда придет черед «Войне и миру». Меня часто об этом спрашивают, но я специально эту задачку «подвесил», прежде всего для того, чтобы обозначить цель – художественный уровень многосерийного фильма. То есть, если эта книга требует 60-80 часов подробнейшего внимания читателя, чтобы ее прочитать, осознать, осмыслить, то экранное воплощение этой работы должно занимать примерно столько же времени и быть адекватным тому, что хотел сказать автор своим произведением.

Предупреждая ваш следующий вопрос, должен сразу сказать, что к европейскому проекту, который сейчас запущен, ни я, ни наша компания, слава Богу, никакого отношения не имеем. На мой взгляд, этот проект предназначен для того, чтобы выкачать деньги из европейских государственных и общественных фондов.

Веселые и находчивые

На какие периоды вы разделили бы собственную карьеру?
Мне кажется, я всю жизнь занимаюсь одним и тем же, начиная с факультетской команды КВН и по настоящее время. А занимаюсь я, скажем так, организацией симпатичных людей, моих единомышленников в некое творческое сообщество, способное создавать интересный продукт как результат коллективного труда.

Если бы вы меня спросили, когда и что нового я об этом узнавал, то какие-то периоды этого процесса можно было бы назвать. В моей жизни, несомненно, важным был период, когда Эдуард Сагалаев пригласил меня работать в Молодежную редакцию тогда еще Центрального телевидения, свободную, творческую атмосферу которой трудно переоценить. Или когда в 1994 году – а до этого я работал независимым продюсером – пришел на канал «Россия». Это был очень серьезный для меня этап: я понял, что работать продюсером для канала – совершенно другая деятельность, чем та, которой занимается независимый продюсер. Огромное значение для меня имел период, когда на рубеже 1998 – 99 годов мы начали работать с Валерием Тодоровским. Как раз тогда мы придумали проект, имеющий отношение к тому, что называется кино. И «Русская серия» сначала сильно потеснила латиноамериканские сериалы, а потом и вовсе заставила о них забыть. Все это было совсем недавно, и все эти моменты для меня очень важны.

Существует ли, на ваш взгляд, кавээновское братство? Ведь и у вас был этот период, и в вашей компании сейчас работает немало тех, кто так или иначе был связан с КВНом.
Конечно, существует. В компании из числа продюсеров работают, например, Костя Наумочкин, который делает все наши комедийные сериалы, Саша Гольдбурт, Рома Фокин, Миша Литинский – да их много. Кавээнщик – это прежде всего творческий человек. Я назвал бы КВН искусством творческой самореализации. В команде может быть 20, 30, 40 человек, из которых половина или даже больше – те, кто придумывает идеи. И бывает так, что, когда команда собирается вместе, когда, казалось бы, есть все заготовки, сюжеты, фразы, кто-нибудь, от кого этого совсем не ждали, неожиданно выдает такую «правильную» шутку или какое-то соображение, мысль, что все задуманное поворачивается по-другому.

В КВН люди приучаются вообще слышать друг друга – и это одна из важнейших вещей, которой он учит. А вторая – то, что в КВН важно не просто совершить некое творческое действие, а нужно суметь закрепить его на сцене, куда через пять минут выйдут другие люди, у которых была точно такая же задача, и нужно у них выиграть, то есть сделать лучше. Такое творческое соревнование сегодня чрезвычайно важно в теле- и кинобизнесе. То есть не просто делать, а делать лучше, чем другие.

И совершенно не случайно, что КВН – в первую очередь это «комедийный жанр». Ведь в драматическом жанре успех оценить более сложно, а в комедии важен очень простой критерий: есть зал, который смеется или не смеется – вот и все. Начиная еще с факультетского КВНа и вплоть до нынешних наших комедийных проектов, мы всегда во время показов для фокус-групп специально сидим с бумажками и считаем, сколько раз зал засмеялся.

Серьезная команда обязательно придерживалась и придерживается строгих правил: мы не позволяем себе юмор ниже пояса, просто не трогаем такие-то темы. Всегда были внутренние конвенции, потому что, понятно же, иногда смех легко вызвать какими-то совсем уж простыми приемами, однако набор правил бережет от этого соблазна, и каждый игрок команды знает, что мы – в соревновании и должны быть лучше, чем другая команда.

Любая компания, занимающаяся производством творческого продукта – тоже своего рода команда. У ее «игроков» в душе тоже есть желание быть лучше, но поскольку у них нет прививки КВН (со школы или с институтского времени), то они очень странно воспринимают такие вещи, как, скажем, рейтинги, как показатели бокс-офисов, и так далее. А для кавээнщиков это нормальный, естественный процесс. После игры сколько угодно можно обсуждать, почему у нашей команды – 5 баллов, а у вашей – 4, но единственный способ победить – это выйти на сцену в следующий раз и в следующей игре постараться быть лучше.

Как создавалась ваша компания? С чего вы начинали?
Ну, собственно, компания у меня уже была придумана, когда я собирался уходить с канала «Россия». Работая на канале я понимал, что на рынке недостает крупных, серьезных производителей, которые могли бы стать надежными партнерами каналов в производстве нового контента.

Продюсерская деятельность на канале, как я уже сказал, сильно отличается от деятельности продюсера вообще. При том, что руководители каналов очень креативные люди, у них много времени уходит на текущую работу, и я, честно говоря, поражаюсь, откуда у Эрнста или у Роднянского находится еще возможность подробно заниматься творческой частью продукта.

Поэтому на рынке просто должны быть компании, где сидят люди, которые круглые сутки заняты собственно созданием продукта – вот и все. Исходя из этой задачи, я и создал компанию. Пять лет назад в ней было 5 человек. Сейчас – 1,5 тысячи.

С чем были связаны первоначальные проблемы – с людьми, финансами, идеями?

Нет, с идеями у нас проблем никогда не было – их было много и разных. Проблема всегда одна и та же – профессионалы. Их и сейчас не хватает. Поэтому главным для нас всегда остаются слова В.И.Ленина: учиться, учиться и учиться. Поскольку все, чему можно научиться у отечественных мастеров, мы примерно себе представляли, то чтобы научиться другому, мы пригласили наших голливудских друзей из компании «Soney Pictures» на проект «Бедная Настя» и постарались максимально изучить приемы их работы. Дальше – «Моя прекрасная няня», на которой мы опять учились, но уже имея какой-то опыт. И так постепенно мы пытаемся преодолевать эту проблему.
Что касается финансов, то вначале средств у нас было немного, пока Роднянский не сделал нам заказ для канала СТС. А над новыми идеями думаем непрестанно – это процесс перманентный.

Как вам удалось привлечь к работе в компании американцев?

Не могу сказать, что на это ушло много энергии. Главное, они поняли, что с нами можно конструктивно взаимодействовать. Дело даже не в том, что они выходили в это время на российский рынок, – стран, где можно работать, в мире полно. Просто очень сложно найти людей, которые были бы с вами принципиальные единомышленники, испытывающие интерес друг к другу, готовые учиться у вас, учить вас и так далее. Думаю, что в первую очередь они оценили именно это.

Ну и чему вы научились у американцев, кроме технологии снимать по серии в день и с колес давать это в эфир?

Прежде всего тому, что кино – это не только искусство, но и наука.

Вы до сих пор работаете с этой американской компанией?

Да, у нас сейчас будет несколько новых совместных проектов.

Чем вы рисковали, принимаясь за этот бизнес?

Здесь работают люди, которые стараются делать свое дело максимально хорошо и просто ничего другого делать не могут или не хотят. Поэтому для них и для меня риск – потерять работу.

Вы ощущаете отсутствие государственного финансового покровительства?

Нет. Нам, по сути, и тогда, когда мы делали «Идиота», «Бригаду», «Тайгу», «Московские окна», никто ничего не давал.

Но все-таки эти проекты вы же делали на государственном канале.

Не надо преувеличивать финансовое покровительство государства – «Россия» 95 процентов денег зарабатывала на рекламе, как обычный коммерческий канал.

Как вам удалось просчитать успех сериала «Бедная Настя», с которого все и началось?
Было, как всегда, облако обстоятельств, я бы так сказал. Два года назад на телевидении уже вышло какое-то количество рейтинговых отечественных сериалов, и надо было придумать что-то новое, чтобы удержать внимание зрителя на этой волне. Мы сидели и думали: а что следующее? Вот и придумали «Бедную Настю».

Кстати сказать, у этого названия есть своя история. Оно прозвучало на одной из летучек канала «Россия», когда я там еще работал, – может, за год до того, как оттуда ушел. И произнес его крайне эмоциональный человек Володя Троепольский, директор по программированию канала «Россия». Это была самая обычная летучка, мы спорили, обсуждали какие-то вопросы, проекты, эфиры программ. В какой-то момент он сказал что-то типа: да что вы там все спорите, нам надо то-то, то-то, то-то, вот вместо «Бедной Изауры» снимите нам какую-нибудь «Бедную Настю» – и все будет нормально. Я это запомнил и, если хотите, «приватизировал». Так что проект начинался с названия, когда еще никакого сценария не было.

Но у вас, вероятно, есть какая-то служба, которая занимается исследованием зрительских запросов и интересов?

Нет, это невозможно угадать. Мы ориентируемся разве что на тех, кто работает в нашей компании, и снимаем сериалы как бы для себя. Дело в том, что все мы – часть той же самой аудитории. Скажем, эстээсовские проекты статистически были более успешны, чем наши проекты для больших каналов. Почему? Потому что аудитория СТС молодая, люди живут в городе. Соответственно, если посмотреть на нашу компанию как на целевую аудиторию, она, конечно, ближе к аудитории СТС, чем, скажем, к аудитории Первого канала. Поэтому, не случайно из всех возможных проектов те, которые нужны для СТС, наша компания угадывает лучше. Просто в силу своего демографического состава.

Вы сами смотрите то, что снимаете?

«Мою прекрасную няню» смотрю с удовольствием. Более того, я лично сам много раз переписывал первые серии. Я просто люблю жанр ситкома в самых разных и лучших его проявлениях. «Не родись красивой» мне тоже нравится.

Ваше творческое участие в проекте ограничивается этапом переписывания сценариев?
Мое творческое участие всегда ограничивается этапом запуска проекта – когда его надо реализовать. В этот период формулируется, что он собой представляет, формируется, как это будет выглядеть и так далее – вот здесь я принимаю самое деятельное участие. Сейчас у нас уже есть группы креативных продюсеров, от которых я получаю практически готовые идеи, и если возникают какие-то спорные вопросы, беру на себя только роль организатора дискуссий.
Слава Богу, диалоги уже не переписываю. Хотя еще с год тому назад в «Не родись красивой» мне пришлось переписать почти всю первую серию, потому что надо было отработать ключевые характеристики главных героев, – и у меня были свои предложения. Это не был окончательный вариант, а скорее такая мягкая настройка, после чего ребята еще раз ее переписали, и еще раз.

В «Бедной Насте» я даже музыку сам сочинял. И сейчас то же самое сделал в сериале «Все смешалось в доме». Просто это был один из 16 вариантов, и мой, – кажется, 12-й по счету – в конце концов принят не был. Только где-то за неделю до эфира появилась версия, с которой все согласились.

Почему мне пришлось всем этим заниматься? А что делать! Я должен приложить свои усилия там, где появляются дырки, где нужен прорыв, где надо придумывать что-то следующее. Но я не могу один придумать все. Поэтому моя главная задача состоит не в том, чтобы самому придумывать нечто, а в том, чтобы организовать такую систему работы (и атмосферу тоже), в которой все остальные придумывают легко. Это чистой воды КВН!

Можете назвать общее количество запущенных сегодня проектов?

В производстве сейчас порядка 15-16, а в разработке порядка 400.

Какую нишу занимает АМЕДИА на кино- и телерынке?

Четкой ниши у нас нет. Мы будем заниматься абсолютно всеми видами аудиовизуального продукта: сериалами – длинными, короткими, комедийными и драматическими, всеми видами телевизионных программ, документальным кино, прокатным кино, продуктом для Интернета и для мобильных телефонов. То есть это абсолютно универсальная компания по производству контента, в котором есть звук и картинка.

В мире есть такие же компании?

Таких компаний в мире нет. Потому что большинство мировых компаний создавалось людьми, которые сами по себе были креативщиками классического типа, преследующими локальную цель. Вот и получается, что это либо кинокомпании, либо телевизионные, либо какие-то иные. Даже если это конгломерат, как «Time Warner», где выпускают журналы, газеты, где есть киностудии, телеканалы и прочее, то это уже чистая бизнес-схема, когда объединяется энное количество компаний, остающихся независимыми в этой структуре. Скажем, у журнала «Time» со студией «Time Warner» нет ничего общего: одни даже не знают, где располагаются другие. А здесь, как видите, все, кто у нас работает, находятся в одном коридоре, и это принципиально иная конструкция.

Если говорить об объемах вашей продукции, то каковы они на сегодня?

В этом сезоне порядка 600 часов. Но это для нас не определяющий показатель: достаточно сделать один большой сериал – и вот вам 200 часов. Так что дело не в часах – дело все-таки в качестве.
Есть еще денежный объем. В этом сезоне он составил порядка 60 миллионов долларов. В следующем ожидаем порядка 80. Если же говорить о важных для нас результатах, то мы знаем точно, что в предыдущие три сезона мы выпустили энное количество продукта, который понравился миллионам зрителей. Вот это самое главное.

Сколько сейчас стоит производство одной серии?

Расценки самые разные: от 40-50 тысяч долларов до 200-300-500. Это зависит от жанра, от канала, от времени, когда сериал выходит. В среднем примерно 100-125 тысяч.

Что вы вкладываете в понятие «качественный сериал» и считаете ли качественными те сериальные проекты, которые выпускает ваша компания?

Да, считаю. В понятие качества я вкладываю только одно – максимальный творческий результат, который можно получить за эти деньги в этом месте.

Высокое качество всегда предполагает высокий рейтинг?

Нет, это разные вещи. Между успехом и качеством, к сожалению, непосредственной связи нет. Единственное, на чем качество отражается впрямую, так это на самочувствии людей, которые участвуют в производстве продукта. Когда они участвуют в производстве продукта высокого качества, им хорошо. Если же продукт оказывается еще и успешным, им совсем хорошо. А вот когда продукт просто успешный, а качество, к сожалению, оставляет желать лучшего, это все равно сильно отражается на нервной системе людей, которые его делают. Они мучаются по ночам, понимая, что успех какой-то неполноценный. Мы пытаемся делать продукт, отвечающий обоим требованиям.
А такой продукт получается тогда, когда у него лучший